слухами надо будет поработать! — Мысленно ставлю себе задачу. — У каждого народного слуха, как известно, есть автор, и этого автора надо вычислить. Не в прения пускаться на радость моим врагам, а язык лживый вырвать, чтоб другим неповадно было!»

Нахмурив брови, демонстрирую, что далее обсуждать идиотские слухи не намерен, и Михаил Константинович понимает меня правильно.

Его губы сжимаются в тонкую злую линию.

— Да если честно, то мне все равно, какую чушь люди болтают. Меня больше волнует другое. — В глазах князя блеснула потаенная искра. — Ежели я тебе помогу, то что мне с того будет⁈

«Вот это уже вопрос по существу! — Мысленно одобряю князя. — Чего время тянуть, приехал поторговаться, так торгуйся!»

В такой игре за эти пятнадцать лет я уже «собаку съел» и в какой-то мере даже рад, что все как обычно свелось к деньгам и власти.

«С подобными людьми проще иметь дело, — ловлю я себя на мысли, — и обманывая их, никогда не чувствуешь угрызений совести».

Вновь одеваю на лицо простовато-радушную маску и возвращаю князю его же вопрос.

— А ты зачем приехал ко мне, князь, чего ты ищешь⁈

Смотрю на его застывшее лицо и вижу лишь одну мучающую его сейчас мысль — как бы не продешевить!

На это у меня в голове проскальзывает странная ассоциация.

«Вот же ирония судьбы, прежде я с купцами да боярами сговаривался против князей, а тут все наоборот. Широка Русь матушка, и сюрпризов удивительных в ней не счесть!»

Лихорадочная мозговая работа, читаемая на лице князя, наконец-то трансформировалась в понятную вербальную речь.

— В общем, я так тебе скажу! — Заиграв желваками, начал князь. — В твой Союз вступить можно тока с условием. Ты в мои дела не лезешь, я в твои! Никто никому не мешает, ты там в своей Твери правишь как хочешь, а я здесь по-своему.

Выслушав условия, прихожу к выводу, что переоценил умственные способности своего гостя, и мысленно ему даже сочувствую.

«Ну ты, чудак-человек! Да как же ты сможешь здесь безраздельно править, ежели ты под законы Союза подпишешься⁈ Это же две вещи взаимоисключающие!»

Как бы там ни было, если человек по глупости сует палец в пасть льву, то пенять ему не на кого, ежели тот ему всю руку откусит. Поэтому чуть помедлив, словно бы раздумывая, протягиваю своему собеседнику открытую ладонь.

— По рукам!

Князь даже оторопел на мгновение, видать не ожидая такого быстрого согласия. Моя рука повисла в воздухе, и я поднимаю на князя иронично-вопросительный взгляд, мол ты что же, уже испугался⁈

Тот, стряхнув оцепенение, обрадованно стискивает мою ладонь всей своей пятерней, и в этот момент я читаю на его лице такую адскую смесь мстительного торжества и радости, что мне даже становится страшновато за его врагов по ту сторону городской стены.

* * *

Почему мне нужен союзник внутри города понятно — я не захватчик и не сажаю свою администрацию в городе, а опираюсь на то, что уже есть, и в этом моя сила и слабость одновременно. Почему Нижегородский князь пришел ко мне за союзом, тоже понятно. У него всего лишь полсотни воинов, и рыпнись он в одиночку, его боярские кмети на части порвут. Он думает, я ему помогу с местным боярством управиться, а потом уеду к себе в Тверь. Он будет отсылать мне положенную дань, а в остальном будет править тут, как ему заблагорассудиться.

«Блажен кто верует…!» — С этой мыслью вскидываю взгляд на новорожденную луну, узкий серп которой вдруг выглянул из-за обложных осенних облаков.

«Черная ночь для черной работы!» — Мысленно усмехнувшись, поворачиваюсь к Соболю.

— Ничего не забыл⁈

Тот отрицательно машет головой.

— Как можно, консул! Дело то плевое!

Хмурю брови — не люблю лишней бравады — и перевожу взгляд на командира второго отряда. Это Петр Андреич Старицкий, тот самый сынок старицкого князя, что первым из высокородных недорослей поступил в мое училище. До сего дня он был взводным в полку Эрика Хансена и показал себя неплохо, а сегодня у него есть верный шанс получить чин капитана.

На всякий случай напоминаю обоим.

— Повторяю еще раз, с дворовыми и кметями боярскими не церемониться, но лишней крови не лить и князевым воякам тож не давать. Бояр и ближних ихних вязать и в подвал. А поутру я сам буду решать, кого на небеса, а кто пусть еще земельку потопчет. Все ясно⁈

Получаю от обоих утвердительный ответ и немного успокаиваюсь. Тут главное не переусердствовать.

Я стою сейчас за крайним к детинцу домом и смотрю из-за угла на городские ворота. За поворотом вдоль улицы вытянулась цепочка стрелков. Здесь все пять взводов, разбитые на две группы. Три ведет Соболь и два — Андрей Старицкий. Ждем только знака от людей князя.

Вот без скрипа приоткрылась калитка, и наружу высунулся какой-то мужик. Покрутив патлатой башкой, он полностью вышел наружу и стал вглядываться в темноту.

Обернувшись, чуть слышно шепчу Ваньке.

— Сходи-ка проверь, что за тип! Подстраховаться не лишним будет!

Соболь юркнул куда-то за деревья, а я подумал.

«Мало ли что…! Уговор уговором, а как бы в засаду не вляпаться!»

С Нижегородским князем мы сговорились так, его люди открывают нам ворота, и мы вместе берем посадника и все местное боярство тепленькими прямо с постели. Предполагается, что всего вместе с дворовыми в городе сейчас человек пятьсот оружными. Это в два с половиной раза больше, чем у нас с князем на двоих, но боярские кмети по разным дворам распределены, да и спят поди сладко, а мы ударим разом и в первую очередь по посаднику и ближникам его.

Мужик отошел от открытой калитки еще на пару шагов и приглушенно просипел.

— Эй, тверские, вы где⁈

— Да здесь мы, не ори! — Подкравшись вдоль стены, Ванька вынырнул из темноты за спиной мужика.

Тот не успел обернуться, как жесткая рука стиснула горло, а острие ножа проткнуло кожу.

— Вы чего, чего…! — Захрипел бедолага, и выйдя из-за угла, я быстро подошел к перепуганному посланцу.

— Ты кто⁈ Почему князь сам не вышел, как обговаривали!

Выпучив глаза, мужик забулькал пережатым горлом.

— Дык, он там со своими, тебя ждет!

Это не ответ на мой вопрос, и я хмурю брови. Ванька понимает меня правильно и сжимает хватку.

Посыльный лихорадочно вцепился в душащую его руку.

— Да со стражей оне там