Некоторое время он молчал, сияя темной зеленью глаз. Искры стекали по длинным ресницам, падая на щеки и растворяясь на глади бледной кожи. Он что... прямо сейчас использует магию? Проверяет меня на искренность? 

Я сразу вспомнила первый день нашего знакомства и душевые, где Фаворра точно так же оценивал мои слова. Как был недоверчивым, все проверяющим засранцем, так и остался, не смотря на то, что потерял добрую часть памяти и тигриные инстинкты.

- Такая необычная, когда о чем-то задумываешься и улыбаешься, - вдруг уронил лорд, продолжая рассматривать меня с какой-то  предвкушающей жадностью. - Я согласен. Разверну флер в другую сторону, насколько смогу, но если придется спасать жизнь или защищать свою честь в ответ на вызов...

- Конечно, только сейчас. Я и не думала просить большего. Просто не люблю флер, он мне мешает, - я почему-то снова смутилась. Я никак не могла выработать комфортную линию поведения, словно мы недавно знакомы, - Когда попробуешь поговорить с Холмом?

- Да хоть сейчас. Прямо здесь. Твоя задача - усилить мои эмоции.

В каком смысле? Не то, чтобы я не ждала попытки общения в ближайшем будущем, но почему-то мне представлялось некое "особое" место и дополнительная подготовка. Предметы какие-нибудь для связи, зал с троном или... не знаю что, но не здесь же!

Фаворра развернулся спиной и положил руку на зеленую ограду, от которой мы так и не отошли.

- Изумруд... Мой Изумруд... - листья задрожали, затрепетали волной. Я ожидала чего угодно, но не того, что он начнет выпевать каждую фразу, - Слышишь ли меня, дом наших душ? Видишь ли меня, кров наших жизней? 

В моих руках все еще медленно истлевали смешенные метания, снятые с Вито. Но... не такой поддержки, скорее всего, ждет от меня Десятый. Встряхнув ладони, сбросив чужие страхи, я что есть сил всмотрелась в бледное облако окружающих его чувств. Что тут у нас... Недоверие. Тоска. Слабая надежда. И чистое, ясное восхищение. 

Последнее - отлично! И как же красиво выглядит.

Ленты лорда не сразу поддались моим осторожным касаниям. Слишком короткие, такие отрывистые. И... шероховатые. Совсем не похожие на гибкие человеческие или крепкие, широкие, мощные переживания оборотней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Отодвинула недоверие и тоску. Усилила узелками надежду. И раскинула солнечными лучами его эмоции восторга, встряхивая и добавляя к ним свою тесьму - тоненькую и хрупкую, но несравнимо яркую. Из воспоминаний моего приезда в Холм. Восторг от оглушающей красоты горделиво цветущих садов, от устремленных ввысь белокаменных зданий, от снующих вокруг ярких, совершенно невероятных волшебных созданий.

Упругими, ожившими нитями наши чувства разлетелись в стороны и - скрепили зеленую ширму с неподвижно стоящим Десятым. Сидхэ продолжал напевать, уже без слов. Мелодия взлетала чарующими нотами, кружилась вокруг и в какой-то момент мне показалось, что я и себя нечаянно привязываю к этому странному миру фейри.

- Слышу и вижу, - вдруг раздался тихий, почти неуловимый голос, собранный из шелеста ветра и трелей птиц.

Я вздрогнула, поймав себя на том, что с неверием оглядываюсь. Вне зависимости от волшебства, происходящего вокруг, в глубине души у меня оставались сомнения в реальной разумности Холма.  Живые растения? Или птицы? Ну странно же.

И хотя я сама предлагала Диего пообщаться с Холмом, мне казалось, что в лучшем случае он задаст свои вопросы и получит от окружающей атмосферы некую ментальную подсказку, вероятность, что тот или иной ответ более верный. Но чтобы вот так, с разумной речью...

- Приветствую тебя, мой Изумруд, - с неожиданной нежностью произнес Фаворра. Его волосы взлетели, словно обласканные невидимой рукой. И я увидела острые кончики сидхэ-ушей. Как?!

Он их срезал чуть ли не в детском возрасте, я лично видела грубые тяжи шрамов. И они не заживали, несмотря на хваленую регенерацию оборотней. Неужели излечение, о котором мне рассказывали, восстановило не только практически потерянную руку?

- Дитя мое вернулось, - прошелестел мягкий голос, - сильное, смелое, прекрасное мое творение. Я чувствую как твоя энергия питает меня. А чем я могу поддержать тебя?

- Счастлив, - склонил голову Десятый. Нити, соединяющие его с зеленой изгородью засияли и разлетелись в стороны. Они словно растворялись, вшивались в мир, превращаясь в естественную неотъемлемую его часть. Изумруд принял лорда. - Помоги мне найти леди Цэсею, она исчезла, даже слуа не может ее найти. Жива ли она?

В воздух взлетели сорванные ветром поникшие листочки. Сильно запахло срезанной зеленью.

Некоторое время Холм молчал. А затем прошептал так тихо, что я не сразу разобрала слова.

- Моя девочка исчезла... разорвалась связь. Найти ее, она жива, но я не чувствую разума.

Жива, но неразумна? Вариантов может быть несколько: от коматозного состояния до травмы пыльным мешком из-за угла. Но злая я и прежнюю разумность королевы поставила бы под сомнение. В свете ее великолепной идеи уединиться с первым встречным оборотнем прямо перед праздником. Удивительная эгоистичность, что тут говорить.

- Грядет новая смена правителя? - неверящим тоном спросил Фаворра.

- Я стану слабее на еще одну ступень. Высокие дома настигнет хаос. И прорвется Вуаль, - едва слышно прошелестел Холм. С каждой секундой его голос становился все тише, - не допусти этого, дитя. Найди Цэсею, верни мне королеву. 

На голову Десятого посыпались невесть откуда взявшиеся листья. У его ног из земли прорезались многочисленные зеленые головы ростков, тут же распустившихся крупными малиновыми и белыми цветами. Запели и засвистели со всех сторон птицы - они спустились и закружили прямо над головой лорда.

Вся поляна ожила, потянулась, стремясь коснуться высшего фейри. Его высокая фигура засияла мягким, зовущим светом. Вдруг стало тепло и... беззаботно, что ли. Будто решены все проблемы, мы снова знаем все тайны друг друга и будущее удивительно прекрасно. Не знаю почему.

Всего минуту длилось наваждение, а потом исчезло, словно и не было. Изгородь вновь приобрела пожухший вид, птицы разлетелись, голос Холма растворился, истаял в воздухе.

Десятый повернулся ко мне, напряженно сдвинул шелковые стрелы бровей, и я чуть не ахнула. Его глаза были залиты изумрудным сияющим светом, без следа белка, полностью.