в простом диалоге всю правду матку мне выложат. И расскажут, где я очутился, кто они такие, и всё такое прочее. Но чем чёрт не шутит.

Хотя, если честно, хоть с кем-то мне поболтать мне хотелось, пускай даже и с врагами. Всё-таки, казалось бы, я здесь два дня, а уже и истосковался по простому человеческому общению. Ведь раньше у меня в день было минимум десять встреч с различными людьми, а теперь вот только волки за два дня.

Но сначала хочется понять, кто это. А значит, самое оптимальное решение — затаиться и послушать.

Снова набросил на себя накидку невидимости, которая позволяет скрываться от лишних глаз, и принялся быстро искать место, где я смогу затаиться, и где на меня, например, случайно не наступят.

На дерево взбираться не стал, оттуда, при неблагоприятном случае ещё надо будет быстро слезть.

Немного порыскав по округе, нашёл удобную развилку между двумя деревьями. Специально там пролезать никто не станет, очень уж узко. И мне там с моим пологом будет укрыться в самый раз. И на меня там точно никто не наткнётся.

Спустя пять минут к самолёту, с разных сторон, вышли люди, почти все в гражданской одежде. Кто-то в пальто, кто-то в тулупчике, а кто-то и вовсе в меховой безрукавке. Пара человек были одеты в немецкие шинели, но заметно, что это одежда с чужого плеча, да и без знаков различия.

Разговор мне сначала показался непонятным, потому что люди говорили не так уж и громко. Но постепенно вслушиваясь в их речь, понял, что они говорят по-польски, по некоторым знакомым словам, которые слышал когда-то. Опять же, стал работать мой дар, полученный от Омара Фарука — турецкого султана, понимать чужие языки. Снова Сонечка пригодилась, всё-таки золотая у меня жена.

Значит всё-таки поляки. Понятно.

Мои предположения подтвердились. Значит, упал я именно на территорию Польши (для точности — той ее части, что входит в состав Германской империи), потому что, где бы ещё я мог встретить отряд вооружённых поляков? Впрочем, в нашей Польше вооруженные поляки тоже пока бродят. Надеюсь, недолго осталось.

К слову, с поляками я в этом мире особо не разговаривал, разве что Сангушко, но тот говорил по-русски. Ну а некоторые типичные польские словечки из серии «курва» я почерпнул ещё из прошлой жизни.

Ещё раз оглядел взглядом людей. Выглядят собранными, но усталыми, небритые, и с оружием. При этом говорят друг с другом уважительно и спокойно, обращаясь на вы. Тихонько рассуждают, что и как собирать, какие полезные вещи здесь могут находиться на месте крушения самолёта.

Присмотрелся. Что это у них за оружие такое? Ага, винтовки системы Маузер. Видимо, утащили у немцев. Несмотря на то, что эта винтовка разработана в конце XIX века, она всегда славилась надёжностью и отметилась во всех войнах XX столетия. Вроде как наша винтовка Мосина. А вот у одного из неизвестных, (пока так будем их называть), на шее висел автомат, причём, до боли знакомый. Это же наш ППС. Спрашивается, откуда у поляков наш пистолет-пулемёт Судаева взялся? Буду надеяться, что сняли его не с русского солдата. Скорее всего, немецкий трофей, что поменял хозяина. По крайней мере, думать о том, что они убивали русских солдат, мне пока не хочется, чтобы заранее их не начать ненавидеть. Но очаровываться я тоже не буду. В этой жизни всё может быть.

ППС у поляков… Нет, надо лучше о людях думать, а я опять размышляю — нет ли какого-нибудь ушлого прапорщика (фельдфебеля), который сплавлял автоматы полякам?

Бывали случаи во время Чеченской войны моего времени, когда наши оружейники продавали чеченцам наше оружие, из которых потом убивали наших же солдат.

Повстанцы тем временем исследовали поляну, которую я уже именовал своей, и остановились у самолёта. А я всё внимательнее прислушивался к их разговорам.

Наконец, они собрались у опушки, недалеко от меня, и принялись подводить итоги.

— Похоже, здесь уже никого нет. Все мертвы, — сказал один из поляков.

Человек с автоматом на шее — лет пятидесяти, вероятно предводитель, ответил:

— Ага, никого. Все умерли, потом сами выкопали себе могилу и похоронились. Ещё, чтобы всё красиво было, насыпали себе холм.

Тот поляк, который высказал предположение, что никого не осталось, тут же принялся озираться по сторонам. До него дошло, как он опростоволосился со своим заключением.

А предводитель с автоматом тем временем обратился к другому поляку:

— Пан Тадеуш, — повернулся предводитель к самому пожилому из повстанцев. — Что скажете?

Пожилой потянул носом, как до этого делал волк, и принялся по новой обходить поляну.

Предводитель шагал следом. Сначала он прошёлся вдоль разбитого самолёта, забрался в салон, постоял там какое-то время, при этом что-то рассказывая предводителю.

Потом подошёл к могиле, потрогал землю, из которой был сложен холм. Снова принялся что-то объяснять предводителю, но что именно я не услышал, слишком уж он тихо говорил.

А предводитель в ответ на его слова лишь кивал.

Затем старик подошёл ближе к тому месту, где был тот металлический лист, из которого недавно принимали угощение волки. Даже присел на корточки, что-то там понюхал, и, покивав своим мыслям, продолжил доклад:

— Вот здесь волки были. Ели тушёнку. Не знаю, кто это, но они его рвать не стали. Приняли угощение и подобру-поздорову ушли. Не знаю, кто здесь, но, возможно, у него дар дрессировщика, либо просто он опытный умелый воин, либо хорошо прячется.

При этих словах он отчего-то хмыкнул, а у меня мурашки побежали по спине, потому что мне показалось, что этот старик стрельнул глазами в мою сторону. Неужто обнаружил? Что называется — мы с ним «зацепились» взглядами. Увидел? Вро бы нет.

Закончив осмотр местности, Тадеуш выпрямился и в полный голос доложил:

— Пан гетман, как я уже говорил, здесь в общей сложности семь человек, все мертвы. И умерли они плохо. Все лежат здесь, — кивнул он на могилу. — Один из них остался жив. Вон там костёр, собственно, значит он оставался здесь на ночлег. Причём, если и ушёл, то вряд ли далеко, потому что угли всё ещё тлеют. Да и мы бы на него наткнулись.

— Пан Тадеуш, как ваше мнение, искать этого человека будем? Человек, конечно, мог мимо нас пройти. Но он же где-то и мог спрятаться. Сможете его отыскать?

Тадеуш своим поведением стал напоминать охотничью собаку. И я удивился, заметив, как он стал шевелить ушами. Затем покружил по поляне и вышел к тому месту, где я укрывался.

— Пан гетман, возможно, он где-то здесь. Но где именно? Ума не приложу. Хотел бы помочь, но пока не пойму как. Предлагаю действовать дальше по плану.

Предводитель лишь кивнул.

— Уверен, что не надо его искать? У тебя ведь способность соответствующая. Что-то мне не верится, что кто-то тебя сможет в этом лесу обмануть.

— Да где же его искать, — демонстративно пожал плечами старик. — Вдруг он на дерево залез, — указал он на ветку у себя над головой.

Все повстанцы дружно подняли головы. Один даже зачем-то прицелился из винтовки в еловую шишку. У меня даже проскользнула мысль, что мне порядком надоело это представление и не следует ли мне появиться на свет Божий. А то уж очень волнительная (тьфу ты, как же я не люблю это слово!) ситуация. Да и этот старик глумливый. Что-то мне подсказывает, что он знает, где я нахожусь, а вот на нервы специально капает.

Даже поймал себя на мысли, что не проще ли мне их перестрелять. В принципе, воспользовавшись неожиданностью, вполне смогу. В пистолете пуль хватит на семерых, плюс запасные обоймы. Да и стреляю я неплохо. А даже если они начнут отстреливаться, у меня есть неуязвимость. Глядишь — сдюжу. Но это совсем крайний выход.

Если попробовать их всех ранить, то тут уже меньше вариантов. Всё-таки, я не Рэмбо из фильма, и не агент 007. Попасть в каждого таким образом, чтобы он не смог оказывать сопротивление? Маловероятно. А добивать раненых? Нет.

Поэтому, стиснул зубы и продолжил ждать, пытаясь понять, как будет дальше развиваться ситуация.

Глядишь, успокоятся поляки, да уйдут подобру-поздорову. А я пока потерплю. Конечно, холодновато, и пока я стою на одном месте, мороз нет-нет, да берёт своё, но я пока держался. Куртка, она хоть и меховая, но все равно, не май месяц.

Поляки уходить не торопились. Для начала они отыскали мои запасы еды. Но есть их не стали, а сунули в один из мешков, который расположили