представляет Китай. Охрана границы им осуществляется громадным по численности количеством войск – около 40 тыс. человек против наших 2000… китайские таможни находятся в руках англичан, не занимающихся какой-либо борьбой с контрабандой»[417].

Эффективный контроль в таких неблагоприятных условиях был невозможен. Пористая граница все еще обеспечивала процветание скрытой от глаз государственных органов контрабанды. Информированные об этих проблемах члены Дальневосточной окружной комиссии по борьбе с контрабандой пытались убедить правительство в Москве принять прагматические меры. Среди прочего в 1923 году они предложили ослабить государственное лицензирование иностранной торговли, снабжать границу большими объемами повседневных товаров, разрешить местную пограничную торговлю и серьезно снизить пошлины на алкоголь. Просьбы эти по большому счету были проигнорированы[418].

Контрабанда начала заметно уменьшаться только во второй половине 1920-х годов, в особенности после того, как в 1928 году Советский Союз свернул Новую экономическую политику, которая допускала определенную степень коммерческой деятельности частных лиц[419]. Контрабандисты больше не имели доступа в магазины, на ярмарки и в другие места, где они могли бы легко сбыть свои товары. Другие факторы также способствовали снижению незаконных перевозок. Советская политика в отношении контрабанды в эти годы в целом сменилась с мягкой на жесткую. В апреле 1926 года для очистки пограничной полосы от контрабандистов Центральный исполнительный комитет разрешил ОГПУ использование на советском Дальнем Востоке внесудебных мер. Государственные власти приговаривали нарушителей к высшей мере, заключению в лагеря и к высылке. В сентябре 1927 года Москва решила выселять контрабандистов-рецидивистов из пятидесятикилометрового участка приграничной зоны. Областные и районные комитеты были уполномочены осуществлять депортацию в связи с крупными масштабами контрабанды.

Чистки и жестокие наказания участников профессиональных сетей контрабандистов привели не только к снижению контрабанды. Согласно уполномоченному ОГПУ по Дальнему Востоку, к 1928 году эти крайние меры также изменили суть и характер контрабанды: «…если в прошлом преобладали группки одиночек-контрабандистов, с контрабандой чисто потребительского типа, то в данный момент мы наблюдаем совершенно обратное, то есть групповое водворение к нам контрабанды… обязанности же по водворению к нам контрабанды приняли на себя в большинстве китайцы и корейцы, так как последние в следствии того, что проживают на территории Китая, менее уязвлены проводимой нами карательной политикой, ибо при задержании они лишаются лишь товара»[420]. Участники таких групп набирались среди беднейших работников-мигрантов. Часто нанятые торговцами в качестве курьеров, они зарабатывали гораздо меньше, чем контрабандой.

Начиная с конца 1920-х годов коллективизация кочевых пастухов и оседлых крестьян, репрессии против так называемых антисоветских элементов в пограничном регионе и введение режима пограничной зоны, повлекшее за собой крупномасштабные экстрадиции, еще сильнее уменьшили возможности осуществления контрабанды. Фактически депортация оказалась одним из самых безжалостных и грозных инструментов в советском пограничном арсенале. Во время правления Иосифа Сталина контрабанда превратилась в жестоко наказуемое политическое преступление. Контрабандисты осуждались как враги общественного и морального порядка, а само слово «контрабандист» в устной речи фактически приравнивалось к слову «предатель». Во многих случаях, однако, обвинения в контрабанде оказывались только удобным предлогом для ареста. В следующей главе будет показано, что многие из задержанных и обвиненных в контрабанде вообще никогда не пересекали границу и тем более никогда не занимались незаконной торговлей.

Однако, возможно, самая значимая причина такого драматического падения контрабандной деятельности заключалась в военном противостоянии на границе с Маньчжурией[421]. Советско-китайский конфликт по вопросу контроля над КВЖД в 1929 году и оккупация Маньчжурии Японией с 1931 года, которые обсуждаются в следующей главе, спровоцировали истерический страх войны на восточных рубежах Советского Союза и привели к наращиванию военной мощи вдоль границы с японским марионеточным государством Маньчжоу-го на Северо-Востоке Китая. Международные процессы, а не только государственная политика, боровшаяся с нарушителями, привели к успешному упразднению контрабанды[422].

Потребовалось более тридцати лет для создания на государственной границе такого эффективного таможенного контроля, который бы распутал неформальную русско-китайскую экономику в Аргунском бассейне. Используя собственные методы, большевики продолжили то, что начало царское правительство. Некоторые новые межграничные сети все же возникли после 1917 года, особенно те, которые обеспечивали незаконную межграничную торговлю, а нерегулируемые перевозки товаров возросли в первые советские годы. Однако в 1930-х годах в связи с внутренними реформами и столкновениями с внешними врагами Москва наконец преуспела в разрушении традиционных и новых экономических межграничных связей.

ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ КОНТРАБАНДИСТОВ: АРКАДИЙ АДОЛЬФОВИЧ ЯНЕЧЕК И ШИН ФОНБИН

До этого мы фокусировались на механизмах таможенного контроля, методах пересечения границы и незаконной перевозки товаров. Историческое исследование контрабандной торговли, однако, интересуется не только официальными потерями государственных доходов, приобретениями неформальной экономики и способами государственного контроля. Изучение контрабандистских сетей и историй конкретных нарушителей также позволяет нам лучше узнать межэтнические контакты и условия, побуждавшие нарушителей делать тот или иной выбор, и, таким образом, предоставляют нам редкую возможность рассмотреть контекст этого явления. Мы рассмотрим, как и почему зоны контакта, которые объединяли жителей пограничья – представителей различных этнических и национальных групп, возникли и исчезли. Контрабанда через советско-китайскую границу будет проанализирована на микроуровне.

Диахроническое сравнение судеб различных контрабандистов показывает постепенно сужающиеся возможности взаимодействия между коренными народами, русскими и китайцами на Аргуни. Изначально контрабанда, по сути, не была чем-то необычным. До середины 1920-х годов почти каждый житель пограничья, будь то крестьянин, бродяга или налоговый инспектор, мог бы быть тайным дилером. Покупка товаров за границей для многих людей была еще обычным делом, потому что запрет импорта долгое время относился только к определенным товарам, а граница еще была проницаемой. Еще до Первой мировой войны группы профессиональных контрабандистов снабжали население, проживавшее дальше от границы, запрещенными ранее товарами[423].

К 1930-м годам, когда зоны контакта между советскими и китайскими жителями пограничья существенно сократились, обычный пассажир поезда, бурятский пастух, русский казак или китайский старатель с золотого прииска уже не могли участвовать в контрабанде золота, спиртного или валюты. Возникли новые стратегии и более сложные контрабандные сети. Перевозка товаров теперь подразумевала равное участие китайских, русских и бурятских жителей пограничья, которые использовали различные идентичности и часто способность изъясняться более чем на одном языке[424]. Такая ситуация продлилась несколько лет, а затем усиливающийся военный и политический контроль границы и пограничного региона уничтожил то, что осталось от контактов коренных жителей, местных русских и китайцев. Даже сложные сети опытных контрабандистов со временем исчезли. И незаконные перевозки осуществлялись уже только людьми, обладавшими особыми государственными привилегиями, как будет показано далее.

История одной группы советско-китайских контрабандистов позволяет понять методы контрабанды, используемые в 1930-х годах, и должна рассматриваться не как отдельное явление, попавшее в архив, а как норма для того времени. Центральной фигурой в этой истории был сорокашестилетний Аркадий Адольфович Янечек из Борзи, расположенной менее чем в двух часах езды на поезде Забайкальской ветки железной дороги от границы. Следователи ОГПУ обыскали дом Янечека 17 июня 1931 года. Ни самого героя, ни его жены и детей не было дома. Вместо них офицеры обнаружили четырех сидящих за кухонным столом китайцев.

Во время обыска дома следователи нашли различные серебряные и золотые предметы, платья, костюмы, несколько метров белого шелка, шерстяные пуловеры, полотенца и много чая. Все эти сокровища, по словам Янечека, были куплены законно, а одежда и ткань не были новыми. Следователи обвинили Янечека в незаконном импорте иностранных тканей и чая из ст. Маньчжурия для реализации среди русских. Также его обвинили в том, что он покупал золотые и серебряные предметы в Советском Союзе и нелегально перепродавал их за границу[425].

Двое жителей Борзи – китайский рабочий Ван Личен и уборщица Марфа Егоровна Бурцова – выступали в качестве свидетелей обвинения. Бурцова недавно видела, как «какие-то китайцы» брали одежду, которая хранилась в доме Янечека в Борзе для перевозки ее дальше на север на шахту Белуха, где они обменивали ее на золото и серебро. По словам Бурцовой, это продолжалось год. Ван, женатый на русской китаец, подтвердил слова Бурцовой. Он добавил, что Янечек сам часто продавал контрабандные товары