Медленно опустившись на корточки, она попыталась разглядеть, что происходит внутри, и увидела краешек серой юбки и вторую ногу: женщина, по всей видимости, стояла, прислонившись спиной к перегородке. Только стояла она на самых носочках, так что второй туфель почти сполз с ноги, обнажив пятку. Теперь до нее дошло, что и эти туфли, и эта юбка уже были сегодня в ее кабинете – на Галине Ивановне. Она резко выпрямилась и нервно спросила:

– Галина Ивановна, вы… там?

Ей никто не ответил, а в ушах она скорее ощутила, чем услышала протяжный металлический звон, который нарастал по мере того, как она опасливо стала приближаться к белой матовой двери. Как назло, никому не приспичило войти в этот момент, а было бы кстати: неожиданно одной ей здесь стало не по себе, а звон в ушах раздражал ее, потому что она знала, что это от страха.

– Галина Ивановна, что за шутки: я же знаю, что вы внутри, – снова произнесла Ирина.

Она в нерешительности остановилась в метре от круглой хромовой ручки, рассуждая про себя, зачем бы Галине Ивановне понадобилось прятаться от кого бы то ни было в туалетной кабинке – это же полный абсурд! Да она и не могла себе вообразить старшего менеджера притаившейся возле сливного бачка между пластиковой перегородкой, разделявшей кабинки, и унитазом. Представив себе эту картинку, она даже нервно улыбнулась и решительно взялась за ручку, пытаясь повернуть ее. Но оказалось, что дверь заперта изнутри. Теперь Ирина уже не сомневалась, что произошло что-то неладное, и забарабанила по пластику, повторяя:

– Галина Ивановна, что с вами? Почему вы молчите, Галина Ивановна? Откройте дверь, я вам помогу! Вы меня слышите?!

Тут она догадалась броситься к соседней кабинке, о стенку которой, судя по всему, оперлась женщина. И, распахнув дверь, Ирина застыла в оцепенении: сверху, перекинутая через металлический бордюр, венчавший пластиковую перегородку, натянутой струной вниз тянулась тонкая металлическая нить, привязанная концом к отводу трубы возле сливного бачка. Ирина мысленно дорисовала себе другой конец удавки: он должен обвивать шею несчастной женщины за этой тонкой перегородкой, врезаясь в тонкую кожу. Подвешена?! Оттого и туфли с ее ног почти спадают. От этой мысли колени Ирины подогнулись, и ей стоило большого усилия удержать равновесие, опершись одной рукой о стену, а другой машинально прикрыть рот, чтобы подавить в себе готовый вырваться из груди крик ужаса. Глаза ее расширились, а сердце заколотилось где-то в горле, перехватывая дыхание.

Тут только она вспомнила недавнее предостережение сестры.

Пять секунд, пятнадцать… Ирина заставила себя выровняться и расправить плечи, вдыхая в легкие поток спертого воздуха.

«Зачем она это сделала? Зачем она это сделала? Господи, зачем?» – проносилось в голове, пока она медленно переставляла ноги к выходу. «Нужно позвать на помощь, нужно вызвать скорую…» Но вместо этого, неожиданно для себя, Ирина обернулась и снова взглянула на натянутую нить и тут только поняла, что сама Галина этого сделать не могла. Просто физически было невозможно прикрепить веревку в одной кабинке и пройти повеситься в другую. Или…

Она вдруг прочувствовала, что только что находилась именно на том месте, где всего несколько минут назад суетился убийца, набрасывая удавку на шею женщины, и от осознания этого ей стало еще хуже и захотелось прислониться спиной к холодной керамической стене, чтобы удержаться на ногах и подавить в себе подступившую дурноту. Но через мгновение она очередным усилием заставила себя подойти к умывальнику, поплескать в лицо холодной водой и, промокнув капли бумажным полотенцем, замереть на миг, приходя в себя. «Вдруг она еще жива, и ей можно помочь?» – подумалось, но снова приблизиться к тому месту у нее уже не хватало духу. Нужно было позвать людей, но что-то сдерживало, и она поняла, что это было чувство самосохранения, – ведь выходило, что она последняя была в той, соседней, кабинке, и именно она открыла дверь, и именно ее отпечатки пальцев там остались. Мотив? Да кому нужен в наше время мотив для назначения виноватых, в целях повышения раскрываемости-то.

«И никто не вошел, пока я…» Она импульсивно оторвала кусок бумажного полотенца и, подбежав к кабинке, быстро протерла шарообразную ручку, косяк и торцевую часть дверцы, за которую – она не помнила точно – могла взяться. Потом так же бегом, на цыпочках, подбежала к умывальнику, бросила скомканный кусок бумажного полотенца в урну и, посмотрев на себя еще раз в зеркало, решительно вышла из туалета, наклонив голову, чтобы не встретиться случайно с кем-нибудь взглядом, ибо в ее глазах отражалось полное смятение и непременное чувство… вины.

Возле автомата стояла одна лишь девушка, выбиравшая сорт кофе, за которой Ирина, перед тем как отойти, и занимала очередь. Она постаралась незаметно приблизиться сзади, чтобы создать впечатление, будто и не отлучалась никуда вовсе.

– Не горячий? – поинтересовалась она, вроде как невзначай.

Девушка обернулась и, улыбнувшись, ответила:

– Горячий, обжигает прямо.

– Как же вы его до кабинета донесете? – с сочувствием покачала головой Ирина.

– Да мне тут два шага – мы же с вами соседи.

– Да, правда, вы же из…

– …Из медиа-лаборатории.

– Верно. Не обожгитесь!

– Спасибо.

Девушка отошла от автомата, а у Ирины несколько отлегло от сердца: ее видели и запомнили стоящей в очереди у автомата. Она выбрала первый попавшийся на глаза пакет с печеньем и, забрав его, направилась в свой офис. В душе ее теплилась надежда, что, открыв дверь, увидит через всю комнату старшего менеджера, как ни в чем не бывало беседующую с клиентом. Но ее ожидания не оправдались, и она увидела пустое кресло, а рядом – Вадима, который неожиданно спросил:

– Ирина Олеговна, вы Галину там не встретили случайно?

– Н-нет, я ее не видела… А что, она не на месте? – Ее голос дрожал от волнения, и она всеми силами пыталась подавить эту предательскую дрожь. – Вадим, как она вернется, пусть зайдет ко мне.

– Хорошо, Ирина Олеговна, – ответил он, отведя взгляд в сторону. Или ей это показалось? Паранойя какая-то.

В своем кабинете она достала из бара сухой мартини и плеснула каплю в бокал. До вечера выветрится.

Не прошло и десяти минут, как в ее кабинет влетела Яна. Она была бледна и еле сдерживала рыдания:

– Ирина Олеговна, там… Галина… она…

– Что, Яна? Что случилось? – Ирина вскочила из-за стола. – Да говори же!

– Я не могу… сказать это… в туалете… Все в коридоре… и вы тоже пойдите… – И с этими словами девушка выбежала из кабинета.

Ирина решительно направилась к выходу. В офисе никого не было, входная дверь стояла нараспашку, а из коридора доносился гул от возбужденных голосов. Возле бухгалтерии она вдруг остановилась и заглянула внутрь.

– Антонина Васильевна!

Ей никто не ответил, и она вошла в кабинет, оставив дверь приоткрытой.