условиях машины часто работали у морского побережья, и влажный соленый воздух вызывал коррозию металла3. При таких обстоятельствах даже медленные тягловые мельницы с их низким показателем извлечения сока были предпочтительнее паровых. Присутствие сотен паровых машин в тропиках было чудом, если учесть все связанные с этим риски.

Тем не менее до 1840-х годов большинство плантаторов по-прежнему продолжали использовать доиндустриальные мельницы, даже если у них была возможность продавать сахарный тростник более богатым коллегам, имевшим лучшее оборудование. В обществе с резким расовым и классовым разделением расставание с мельницей было равносильно переходу из аристократии в крестьянство. Сидни Минц показательно приписал крах Пуэрто-Рико как второго из крупнейших производителей сахара в Карибском регионе именно этому консерватизму4. Сопротивление старой гвардии бывало по-настоящему неистовым, и Огюсту Винсенту, владельцу плантации Сен-Мари на острове Реюньон, предстояло заплатить неподъемную цену за свое поверхностное отношение к такому консерватизму. Из французских плантаторов, возделывавших сахарный тростник, он был первым, кто приобрел вакуумно-выпарной аппарат. Производительность новой машины привела его в такой восторг, что он даже планировал построить несколько сахарных центров, также известных как usines centrales. Они представляли собой большие фабрики, способные перерабатывать сахар со многих ферм сразу, и с их помощью Винент надеялся перерабатывать большую часть тростника, растущего на острове. Но такая схема перевела бы других плантаторов в ранг простых землепашцев, выращивающих тростник.

Не успев воплотить свои планы в жизнь, Винсент бесследно исчез. Ходили слухи, что к этому причастны именно его завистливые сотоварищи5.

В то время как в конце XVIII века многие новшества по-прежнему рождались именно в сахарных колониях, теперь главные инициативы, ведущие к индустриализации, исходили от производителей оборудования и новаторов, занятых в свеклосахарной промышленности. Французские и бельгийские фермеры радостно выращивали свеклу для сахарных заводов, поскольку она была выгоднее пшеницы, а землевладельцы в Центральной и Восточной Европе либо строили свои собственные фабрики, либо объединяли силы с соседями.

Самым влиятельным первооткрывателем в сфере технологий, связанных с сахарной свеклой, был химик и промышленник Луи Шарль Дерон (1780–1846), родившийся в Париже в семье фармацевтов. Его карьера, словно мост, связала эпоху, в которой аптекари все еще играли важную роль в розничной продаже сахара, с промышленным веком пара и стали. Зимой 1809–1810 годов Дерон произвел свои первые несколько килограммов коричневого сахара из свеклы. Годом позже он узнал о методах Ашара (см. главу 4), о которых, как он полагал, должна была узнать широкая публика6. Он написал предисловие к вышедшему в 1812 году французскому переводу книги Ашара, посвященной свекловичному сахару. Кроме того, Дерон получил некоторый опыт на новаторской фабрике Креспеля, где он оставался во время сбора урожая свеклы в конце 1812 года7.

Дерону предстояло стать международной знаменитостью, и этот статус он разделил с двадцатилетним котельным мастером, происходившим из простой деревни и пришедшим в его парижскую мастерскую в 1824 году. Жан-Франсуа Кай (1804–1871) появился на свет в идеально подходящее время, когда Дерон уже почти изобрел новую технологию сахароварения, основанную на дистилляции винограда, картофеля и свеклы8. Отчасти украв изобретение у своих коллег-инженеров, в 1830-х годах Дерон значительным образом усовершенствовал дизайн новаторского вакуумно-выпарного аппарата англичанина Говарда. Кай, молодой человек из глубинки, стал полноправным партнером Дерона, и двое промышленников расширили свою деятельность до другой стороны французской границы – Брюсселя, где в 1838 году основали завод. Несколько лет спустя в компании Derosne& Cail уже трудились 2500 работников самых разных национальностей – впечатляющие масштабы для промышленного учреждения того времени9.

Благодаря неутомимой жажде саморекламы Дерон превратил свою фабрику в лидера рынка вакуумно-выпарных аппаратов10. Изначально он продавал оборудование только для пытавшейся выжить свеклосахарной промышленности – до тех пор, пока несчастный Огюст Винсент с Реюньона не стал первым, кто установил его машины в тропиках. С тех пор бизнес стремительно расширялся. К 1844 году аппараты компании Derosne&Cail работали на восьми фабриках на Кубе, семь – на Яве, пять – на Гваделупе, четыре – на Бурбоне и по одной в Суринаме и в Мексике. Это предполагало огромные денежные суммы для того времени. Полный набор оборудования стоил примерно £10 000 – эквивалент $50 000 – а фабрика требовала вдвое больших вложений. Поскольку взять кредит для покупки их машин было не так легко, компания соглашалась на платежи в рассрочку на протяжении четырех лет и, кроме того, была готова принимать оплату сахаром11. По всему миру эта французская фирма преодолевала серьезные препятствия, выраженные в нехватке капитала у плантаторов и в их неосведомленности с технологическими нюансами варочной технологии. Компания шла даже на то, чтобы спонсировать установку машин и отправлять к клиентам своих инженеров. Кай сам приобрел поместье и, стремясь подать пример, устроил на нем сахарную фабрику. В 1857 году он купил еще одно имение в украинском городке Тростянец, где построил свой свеклосахарный завод12.

Чтобы продать на Кубе свою первую вакуумно-выпарную установку, Дерон в 1841 году лично посетил поместье плантатора-магната дона Венсеслао де Вилья-Уррутия. Под его надзором прошла подгонка оборудования, изначально спроектированного для европейских свеклосахарных фабрик, к специфическим условиям Кубы. Машина не подвела, работала она прекрасно, и Дерон написал брошюру, которую перевел на испанский Хосе Луис Касасека, глава Химического департамента в Гаванском университете и по совместительству протеже Аранго-и-Парреньо. Касасека написал к ней предисловие под названием «Кубинская промышленная революция». Брошюра разошлась тиражом в тысячу копий, и в течение трех лет на Кубу прибыли еще три вакуумно-выпарных аппарата от компании Derosne&Cail13.

На Яве переход к вакуумно-выпарным установкам был проектом колониального правительства, которое в 1830 году ввело систему насильственного насаждения, заставив 60 % яванских сельских домохозяйств отдать часть своей территории и пожертвовать частью своего времени, отведенного на выращивание злаковых культур, за скудную плату14. Несмотря на то что производство сахара на Яве было государственной монополией, само правительство не строило мельницы для переработки сахарного тростника, а предлагало контракты на помол частным лицам. Эти контракты делали использование вакуумно-выпарного аппарата обязательным, но в то же время предполагали субсидию. Ключевую роль в стремительном распространении таких мер сыграли два человека, связанных родственными узами: один – высокопоставленный армейский офицер, второй – выдающийся колониальный государственный служащий; вместе они убедили Министерство по делам колоний внедрить на Яве вакуумно-выпарную установку компании Derosne&Cail. В начале 1840-х годов они отправились в путешествие по Бельгии и Франции в сопровождении голландского инженера Хюберта Хувенара, прежде не по чистой случайности работавшего на заводе Креспеля в Аррасе. Этот завод, принадлежащий знаменитому французскому свеклосахарному первопроходцу, посещали многие европейцы, в