Могущество Али-тегина продолжало расти, пока Масуд, сын и наследник Махмуда, не выслал против него армию под предводительством своего вассала, правителя Хорезма. Сельджуки снова поддержали Али-тегина, который в 1032 г. одержал победу над Газневидами и хорезмийцами. Двумя годами позднее Али-тегин умер, и ему наследовал сын, Юсуф ибн Али. Юсуф начал было военные действия против Масуда, но затем разорвал отношения со своими старыми союзниками, сельджуками, которые подняли мятеж и сначала двинулись в Хорезм, но затем ушли оттуда в Хорасан. Юсуф, потеряв своих прежних союзников, заключил мир с Масудом Газни.

В 1041 г. Бухару захватил другой караханидский правитель из еще одной ветви Караханидов, Ибрагим ибн Наср, также именуемый Бори-тегин. Однако это событие произошло менее чем через год после сокрушительного разгрома Махмуда Газни сельджуками в знаменитой битве при Данданакане, которая положила конец претензиям Газневидов на управление Хорасаном. Началась новая эра востока исламского мира.

В мае 1040 г., после битвы при Данданакане неподалеку от Мерва, предводитель сельджуков, Тогрул, провозгласил себя правителем Хорасана со множеством титулов, тогда как Масуд отказался от претензий на управление Хорасаном. Газневидский султан умер в 1041 г., и его наследники отступили в Газну, обратив свои помыслы на Индию. Конец правления Газневидов в Хорасане означал крах аббасидско-саманидской системы управления и правительственного аппарата в восточной части исламского мира, поскольку Газневиды оказались последними монархами, пытавшимися реставрировать халифатские традиции государства. В этом качестве они действительно являлись продолжателями дела Саманидов. Под халифатскими традициями в управлении я подразумеваю систему, при которой основой могущества и благосостояния в основном являлись государственные земли, платившие налоги, карадж, подданные плюс высокоорганизованный чиновничий аппарат. Интересный пример попытки Махмуда способствовать централизации собственной власти и сопротивления тенденции передачи земли в икту описан Низамом аль-Муль ком в «Сиясатнаме» – там, где речь идет о Хорезме.

«Я слышал, будто эмир Алтун Таш… был назначен на пост хорезмшаха и послан в Хорезм. Ныне приблизительный доход от Хорезма составляет 60 000 динаров; тогда как содержание войск Алтун Таша обходится в 120 000 динаров. За год до прибытия Алтун Таша в Хорезм туда был послан человек, дабы взыскать налоги. Алтун Таш отправил в Газну собственных представителей с ходатайством, чтобы 60 000 динаров, которые являлись налоговым бременем Хорезма, были переданы напрямую ему для содержания войск вместо присылаемых диваном денег. Визирь, прочитав письмо, немедля написал ответ: «Во имя Аллаха, милостивого и милосердного; имейте в виду, что Алтун Таш ни в коем смысле не может быть равным Махмуду. Пусть возьмет деньги, собранные им на податях, и доставит их в казну султана; взвесив золото и проверив его качество, позвольте ему передать золото и получить расписку. И только затем пусть просит жалованья для себя и своих войск, и ему будут выделены средства из доходов от Баста и Систана; тогда он пошлет людей, дабы забрать деньги и доставить их в Хорезм. Это упрочит различие между господином и рабом, между Махмудом и Алтун Ташем; ибо предназначение царя и обязанности армии предстанут четко и ясно».

Однако, хоть Махмуд и старался как-то поддерживать отмирающую систему, его частые смещения влиятельных чиновников с конфискацией всей их собственности не остановили процесс раздробления центральной власти. С приходом во власть сельджуков широко распространилась система икты, ставшая в результате доминирующей в подконтрольных тюркам землях. Разумеется, история сельджуков связана с Багдадом, Анатолией и священными войнами. В общей исламской истории священная война датируется декабрем 1055 г., когда Тогрул вошел в Багдад, положив конец династии Байидов, и 1071 г., когда его сын, Алп Арслан, выиграл битву при Малазкриде, взяв в плен византийского императора Романа Диогена (византийский император в 1067–1071 гг. – Пер.), тем самым открыв Малую Азию для тюркского вторжения. Для нас, интересующихся Бухарой и Трансоксианой, сельджуки имеют значение по части расширения их влияния на запад Средней Азии того времени. Хотя сельджуки несколько раз вторгались в Трансоксиану, только в 1089 г., при султане Малик-шахе, сыне Алп Арслана, они захватили Бухару и распространили свой контроль на всю Трансоксиану.

В ретроспективе можно видеть, что падение Саманидов не принесло каких-либо существенных перемен в Хорасан; скорее Газневиды уступили свое место кочевым тюркам, Сельджукам, которые открыли действительно новую страницу истории. В конце концов, Газневиды начинали как вассалы Саманидов, и они, как могли, поддерживали традиции и уклад Саманидского государства. Газневиды даже поощряли ортодоксальный ислам, когда стало очевидным, что большинство населения склоняется к нему. Рост орденов суфиев и шиитских организаций в XI в. уже кратко упоминался, но размах такого роста практически неизвестен, хотя он наверняка должен быть более значительным, чем нам известно из источников.

От Абу Саида, знаменитого суфия, или дервиша, в Нишапуре раннего тюркского периода, нам известно, что между суфиями Хорасана и Трансоксианы существовала тесная связь и что под их влиянием находились даже предводители сельджуков. Этим можно объяснить определенные общественные симпатии к Сельджукам, как противникам Газневидов. Самое большое место собраний суфиев, последователей Абу Саида, ханака (суфийская обитель; изначально скромные приюты дервишей, превратившиеся затем в целые комплексы. – Пер.), находилось в Нишапуре, но имелось и множество других. Рост духовных орденов в исламском мире XI и XII столетий хорошо известен. Знаменитому теологу аль-Газзали, умершему в 1111 г., удалось примирить движение суфиев с ортодоксальным исламом, но тем не менее в последующие столетия они все больше и больше отдалялись друг от друга. Если следовать за религиозным развитием в Хорасане, включая возрождение исмаилитов, то это уведет нас далеко от Бухары. Однако важно отметить, что основанный в Египте исмаилитский халифат Фатимидов активно направлял проповедников на восток исламского мира. Эта миссионерская деятельность имела особо важное значение в Иране начала XI столетия и, несомненно, достигла Бухары и Трансоксианы.

Мы уже отмечали тенденции времени, и Бухара принимала свое участие в общей истории исламского мира. Однако во времена Сельджуков Бухара находилась на периферии деяний великих султанов. Центр внимания сместился на запад и более никогда не вернулся назад, поскольку в основной истории исламского мира Средняя Азия упоминается лишь как место происхождения индийской династии Моголов. К тому же крайне мало известно о земле Трансоксианы, называемой теперь Туркестаном. Османы в Средиземноморье и Сефевиды в Персии стали двумя полюсами исламского мира, и Трансоксиана была попросту забыта. Но, с точки зрения стороннего наблюдателя – в нашем случае с далекого от Средней Азии Запада, – все относительно. А для местных жителей Самарканда и Бухары города продолжали процветать; последний какое-то время особенно блистал в качестве столицы Тимура Тамерлана и его преемников. Кое-кому из местных жителей могло показаться, будто золотой век давно миновал, но, как это обычно бывает, большинство современников было не способно оценить ход истории и вряд ли могло судить о своем нынешнем или будущем упадке. С какой-то точки зрения они правы, но ведь история очень многогранна и, следовательно, весьма непредсказуема. Мы снова отошли от темы Бухары, и в следующей главе нам необходимо вернуться к внутренним событиям в городе после падения Саманидов.