Подобно арабам Бухары, которые являлись предметом многих недавних исследований советских ученых, они оставляют немало вопросов по поводу своей долгой истории отдельного существования в селениях оазиса и других местах Трансоксианы. Некоторые арабы, возможно, являются потомками поздних переселенцев в эти области, тогда как других считают происходящими от более ранних переселенцев; однако для прояснения их истории предстоит узнать еще очень многое. И цыгане в Бухарском оазисе также требуют дальнейшего изучения.

Мы не имеем возможности рассматривать здесь то множество вопросов, которые могут быть подняты по поводу поздней истории Бухары после монгольского нашествия. Например, прекрасные современные бухарские ковры приглушенного красного цвета появились, возможно, в результате соединения узбекского стиля с техникой ковроткачества кочевых туркменов, хотя насчет их происхождения мы не имеем прямых свидетельств. Сохранность культурных институтов Бухары после XIII столетия, несмотря на более поздние вторжения и беспорядки, с моей точки зрения, явилась результатом удачного единения исламских персидских и тюркских традиций при Караханидах. Точно так же, как при Саманидах сформировалась единая исламская культура на двух языках, арабском и персидском, так и при Караханидах эта исламская культура смешалась с тюркскими традициями, чтобы создать новую культуру, использующую тоже два языка, персидский и тюркский. И это последнее смешение стало бессмертным памятником Караханидам, на котором построили свою культуру узбеки. Таким образом была обеспечена культурная преемственность.

Для более подробного рассмотрения вышеперечисленных вопросов потребуется другая книга, и, вместо того чтобы продолжать исследование таких заманчивых и любопытных фактов, лучше завершить нашу историю о средневековой Бухаре двумя типично мусульманскими умозаключениями: «Вот что было рассказано, но это далеко еще не все» и «Одному лишь Богу известно все».