Федот провел Никиту в маленький закуток за печью. Окна здесь не было, вместо двери домотканая ширма. Кровать железная, на стене старая фотография — мужик в буденновке, женщина в платке. Иконы, лампадка, на тумбочке библия, богословские брошюры.

— Теща моя здесь умирала, — сказал Федот.

— Нормально.

— Все мучилась, страдала, да так и не умерла. Место это святое, намоленное.

— И где она сейчас?

— В колодец упала. Там у нас черт водится, он ее к себе и утащил.

— А вода из колодца? — спросила Вероника.

— Пить из колодца, в баню — из реки. Пойдешь сейчас и натаскаешь.

— Нет, пойдешь ты! — вздыбилась Вероника.

— Ух ты какая.

— Жена где твоя?

— А я на тебе женюсь.

— Никита тебе шею сломает.

— Шею?..

— Он чемпион по боям без правил! Голой рукой убивает!

— А ты голой можешь? — спросил Федот.

— Никита! — взвизгнула Вероника.

Яшин и сам понимал, что Федот перегнул палку. Если вдруг так и дальше пойдет, то справиться с ним будет не сложно. Кадык у него крупный, как свекла на грядке. Вырвется он так же легко.

Он повернулся к Федоту, но голова его вдруг резко закружилась, перед глазами образовалась воронка водоворота, в которую с шумом втянулось сознание.

Очнулся Никита на кровати, в одних трусах, под простыней. На руке повязка, голова перебинтована. Но Вероники рядом не было. И за ширмой тихо, только слышно, как тикают часы.

Где-то рядом банька. В печи горит огонь. В предбаннике там стол, на нем связанная Вероника задом к Федоту.

Никита сорвался с кровати, проскочил через горницу, вышел в сени, а навстречу ему Вероника с ведерком воды в руке. Оно небольшое, литров на пять-шесть, и полное.

— А этот где?

— Уехал. — Она протянула ему ведерко.

Никита автоматически взял его. Вода в нем чистая, прозрачная.

— Ты куда за ней ходила?

— К роднику. — Вероника кивком показала в сторону реки.

— А колодец?.. — Никита ткнул пальцем на скамью, на которой стоял оцинкованный бак с водой.

— А если там до сих пор теща плавает?

— Ну да.

— А родник совсем рядом, под березой. Там красиво.

Никита поставил ведро на скамью, сел. В закутке у него жарко, а здесь хорошо. Еще от студеной воды приятный холодок.

— А ты чего такой взъерошенный? Приснилось что-то? — спросила Вероника и совсем не весело улыбнулась.

— Ну, можно сказать, что так.

— Как мы с Федотом, да?

— Нет.

— Тебе это всегда теперь будет сниться.

— Не было ничего.

— А сниться все равно будет. Сказать, кто во всем виноват? — Вероника протяжно вздохнула.

— Скажи.

— Надо все сначала начать.

— Сначала деньги нужно вернуть, — заявил Никита. — И Стаса оживить. Вернемся к тебе, соберемся уходить, и тут появится Саша.

— Не нужно деньги возвращать. Просто к Саше надо вернуться. Вдруг простит?

— Тебя?

— А тебя зачем прощать? Ты можешь остаться здесь.

— Ты меня бросаешь?

— Я тебе не нужна.

— Может, это я тебе не нужен?

— Нет, ты мне нужен. Да и я тебе. Пока ты не поправишься. А потом я уйду.

— А деньги возвращать не надо? — осведомился Никита.

Он помнил, как вела себя Вероника, обуянная золотой лихорадкой. Иной раз ему даже стыдно за нее было. А еще парень чувствовал привкус разочарования. У него даже возникал вопрос: а нужна ли она ему? Но сейчас в этом не было никаких сомнений. Вероника должна быть с ним, и точка. Что бы ни случилось, он не бросит ее. Но если она сама хочет уйти, то зачем ее держать?

— Как ты их вернешь? — осведомилась девушка с неподдельным интересом.

— Через Сашу.

— Через Сашу?

— Это его люди были. Сначала подъехали бандиты Ефрема, затем — твоего Саши.

— Ты так думаешь?

— Важно не то, что я думаю, а то, что было на самом деле.

— Если деньги вернутся к Саше, то их можно будет у него отобрать, — заявила Вероника.

— Это не ко мне.

— Ты слабый, а Саша сильный.

Никита пожал плечами. Пусть Вероника думает, что хочет, это ее право. Но если она действительно так считает, то ей пора уходить. Вдруг Саша действительно простит ее, может, даже женится на ней? Он вернется в Москву и будет жить по-прежнему. Схватки, тренировки, бабы. Деньги заработает. Прорвется на самый престижный чемпионат, станет лучшим среди первых. Кто тогда посмеет назвать его слабым?

— Кто меня перевязал? — Никита провел пальцами по голове.

— Федот-идиот! Как я придумала?

— Ты в ударе, — с усмешкой произнес Никита. — Креатив из всех щелей так и прет.

— Ты мог бы ему и морду набить.

— Еще не вечер, — сказал Яшин, поднялся, вернулся в свою каморку, лег, подождал, когда уляжется головокружение.

— Чай будешь? — спросила Вероника.

Никита промолчал.

Она подсела к нему на кровать и спросила:

— Ты что, обиделся?

— Валить отсюда надо.

Не нравился ему Федот. И сам он какой-то не такой, и юмор у него нездоровый. Уехал куда-то, а вдруг вернется не один?

— Тебе нельзя. Хотя бы пару дней отлежаться надо.

— В больнице.

— У него жена фельдшер.

— И томограф у нее есть, да?

— Думаешь, там что-то серьезное?

Никита закрыл глаза. Сколько раз он пропускал сокрушительные удары в голову, и ничего. Вот и теперь там, в черепной коробке, само все утрясется. Пролома как такового нет, кровь не вытекает, мозги не вылезают. Надо отлежаться, и все пройдет.

— Нормально все будет, — сказала Вероника.

— Будет, — подтвердил Яшин.

— Тебе нужно поспать.

— Не знаю.

— Чего не знаешь?

— Страшно засыпать.

— Федота боишься?

— Боюсь. За тебя.

Никита действительно боялся заснуть, провалиться в небытие. Вдруг Федот что-то задумал? Ему голову отрубит, пока он будет спать, а Веронику… Потом еще и убьет.

— За себя бойся, — думая о чем-то своем, сказала Вероника.