— За себя не боюсь.

— За себя я буду бояться. Давай чайку попьешь и спать будешь. А я рядом посижу.

— Просто воды.

— Родниковой?

— Да, той, которая без тещи. — Никита улыбнулся.

— Тещей боишься заразиться?

— Нет. Пусть будет теща.

— Мама у меня хорошая.

Вероника принесла стакан воды, Никита выпил ее. Странная какая-то, вроде бы ключевая, а с примесью какой-то химии. Как будто хлорированная или еще что-то в этом роде.

Время, отведенное на отдых, истекло, пора было подниматься, но Щелбан не мог этого сделать. Взгляд тусклый, реакции вялые. Вроде бы и немного крови потерял, но сил у него больше не имелось.

— Оставь меня здесь, — тихо сказал он.

— А деньги? — спросил Суржик, внимательно глядя на него.

Щелбан думал недолго.

— Дай мне мою долю.

— Там целый чемодан. Ты не унесешь.

— Ничего, как-нибудь.

— А если помрешь?

— Это же мои бабки. Пусть они умрут вместе со мной.

— Пусть достанутся ментам, ты это хотел сказать?

— Менты — тоже люди, — прошептал Щелбан и закрыл глаза.

— Ты бредишь?

— Это не я говорю.

— А кто?

— Это со мной говорят те люди, из ментовской машины.

Суржик посмотрел на Дашу. Она сидела на чемодане, спиной прислонившись к сосне. Глаза у нее закрыты, ресницы подрагивают. Устала жутко, но уговаривать ее не придется. Скажет — пойдет. Нужно — понесет. А ему сейчас без тягловой силы никак. Уж больно тяжелые чемоданы.

Суржик зашел к Щелбану сзади, сел на корточки и спросил:

— Ты привет им передашь?

— Его Миша зовут, — произнес Щелбан.

— Кого Миша зовут?

— А кого ты убил.

— Не он первый, не он последний.

Одной рукой Суржик зажал рот Щелбана, пальцами другой защемил ноздри. Тот задергался, но Суржик крепко держал его голову.

— Извини, братан!

Щелбан понимал, что шансов у него нет, но все равно сучил ногами, пытался оттолкнуться от земли.

Даша смотрела на него большими глазами. В них были страх и паника, но удивления Суржик не заметил. Она все понимала и даже одобряла.

Еще ей было ясно, что Суржик не станет ее убивать. Поэтому девица не пыталась бежать, пользуясь моментом. А вокруг лес, деревья и кустарники, покрытые листвой. Спрятаться будет нетрудно.

Щелбан дернулся, вытянул ноги и затих.

— Все равно у него шансов не было, — глянув на Дашу, сказал Суржик.

— И у тебя шансов нет, — заявила она.

— Не понял. — Он нахмурился.

— Менты тебя не выпустят, — сказала Даша, поднялась, отряхнулась.

— А тебя?

— А мне чего бояться? Я никого не убивала.

— Тебе ствол нужен?

Суржик взял за ремень «Узи» Щелбана, поднял, протянул Даше. На самом деле он не собирался отдавать ей этот пистолет-пулемет. Нет уж, пусть это оружие остается с Суржиком. На нем его пальчики. На него менты и повесят гибель своих людей.

— Могу и подержаться. У меня приводов нет, отпечатки с меня не снимали, — заявила Даша.

— Ты такая хорошая? — Суржик опустил автомат, положил его рядом с покойником.

— Пай-девочка. — Даша зажеманилась.

— И с мальчиками не спишь? — Он подошел к ней.

Она обвила руками его шею и ответила:

— Только с пай-мальчиками.

Одну руку барышня оставила на шее Суржика, а другая проскользнула под полу его пиджака.

— И как, получается?

— У них?

Свой «Глок» Суржик держал в оперативной кобуре, которая находилась за спиной. Именно к нему и устремилась девичья рука. Суржик ничуть этому не удивился, резко сдал назад, поймал эту руку, заломил ее, вынудил Дашу повернуться к нему спиной.

— У моего мальчика всегда все хорошо получается, — сказал он и прикоснулся губами к ее шее.

— Твоему мальчику нужно спешить. Менты на хвосте. Слышишь?

Действительно, судя по звуку, где-то вдалеке летел вертолет.

— Так даже интересней, — сказал он, расстегивая пуговицу на ее джинсах.

— А если они собак по нашему следу пустили? Хочешь, чтобы они твоего мальчика отгрызли?

— Еще раз на меня дернешься, пристрелю, как суку последнюю! — прорычал Суржик и оттолкнул Дашу от себя.

— А потом уже трахнешь?.. — осведомилась она. — Некрофил!

— Чемодан бери!

Даша вздохнула, взяла чемодан в обе руки, прижала к себе. Тяжело ей, но она готова терпеть, чтобы когда-нибудь завладеть этими деньгами. Но это вряд ли. Суржик глянул на нее и едко усмехнулся.

— А если они и правда собак пустят? — спросила Даша.

— Ты что-то предлагаешь?

— По воде надо идти.

Суржик пожал плечами. Одни говорят, что вода от собак не спасает, другие утверждают обратное. Но если они перейдут реку по воде, то хуже от этого не будет. Тем более что река совсем рядом.

Штора сдвинута, за окном еще светло, но в закутке за печкой уже темно, и очень хочется спать. Как будто ночь на дворе. Или раннее утро? Вдобавок жарко, потому что Никита лежал под тонким одеялом из верблюжьей шерсти.

— Вероника! — позвал он, попробовал подняться, но вдруг понял, что одеяло не хочет выпускать его из своих объятий.

Кто-то пришил его к матрасу, да так крепко, что руки не вытащить.

— Вероника!

— Что такое?

Появился Федот, встал, плечом касаясь ширмы, сдвинутой в сторону. В одной руке у него картофелина, в другой — нож с коротким широким лезвием.

— Кто меня пришил?

— Ты о чем? Пришили — это когда… — Федот провел по своему горлу тупой стороной ножа.

— Вероника где?

— Ушла твоя Вероника. Пришила тебя и была такова.

— Ты хоть понимаешь, что с тобой будет? — спросил Никита и предпринял еще одну попытку высвободиться, но снова убедился в том, что стреножен он надежно, со знанием дела.

Федот глумливо усмехнулся, глянул на него и произнес:

— А я-то здесь при чем? Это Вероника твоя. Три таблетки снотворного после жены осталось, все тебе скормила. Хоть бы одну мне отдала.

— А жена куда делась?

— Жена-то?.. — Федот замолчал.