Похоже, спор у Рады с Ицхаком был давним, а потому Жучин никак не отозвался на ее слова. Горазд же призадумался. Не то чтобы страх его взял, но уж больно дело выходило скользкое. Золото – это, конечно, хорошо, но угодить в места, далекие от Страны Света, гану не хотелось. Горазд рассчитывал прожить на этой земле жизнь долгую и счастливую, а потом с достоинством отправиться в мир иной, чтобы и там занять подобающее гану почетное место.

– Если мы будем без конца оглядываться на славянских богов и нечистую силу, то, чего доброго, проморгаем ловких людишек, которые посмеются над нашим легковерием, – сказал Жучин. – Нечисть не устоит против истинного Бога, а что до славянских богов, то это всего лишь деревянные идолы, и силы за ними нет вовсе.

Рада на слова Жучина только фыркнула презрительно. А что таилось в этом презрении, ган так и не понял. Сам же Горазд не поверил Жучину. Срамить чужих богов, конечно, можно, если за твоей спиной есть бог посильнее, но это у Ицхака есть, а Горазду приходится полагаться только на помощь щуров, которым не устоять против богов. Да и вряд ли щуры станут помогать Горазду в делах, неугодных славянским богам, поскольку именно эти боги правят страной Вырай. Правда, ган против воли славянских богов идти не собирался – ему нужны были только схроны Листяны и хранящиеся там сокровища. А что касается Слова, то прежде следует посмотреть, какая от него польза лично Горазду. Конечно, будет совсем неплохо, если он из трехсотенного гана превратится в темника,[20]но тысячу хазар под свою руку он способен собрать и без помощи Слова.

– Шатуненок говорит, что ход к Листяниным схронам начинается из Торусова городца, – сказал Горазд. – Весь вопрос в том, как подобраться к этому городцу.

– И ты ему веришь? – спросил Ицхак.

– Без нашей помощи он до схронов не доберется, на его пути обосновался боготур.

– Тогда ему прямая выгода договориться с Торусой, а не с тобой, – возразил Ицхак.

– Я не исключаю, что за шатуненком стоят силы, которым с Велесовым ближником не по пути. Я имею в виду Шатуна и колдунью.

– Не нравится мне это, – нахмурился Ицхак. – Не могу понять, откуда взялся этот Шатун и каковы его цели.

– Оборотень пришел с нечистой стороны, – пояснила Рада. – Может, это сам Листяна Колдун и есть. И пришел он за Словом, чтобы вернуть себе власть над краем.

– А кто ему мешал взять Слово раньше, двадцать лет тому назад? Тут одно из двух: либо этот оборотень не Листяна Колдун, либо никакого Шатуна не было и нет.

– Я же своими ушами все слышала! – возмутилась Рада.

– Своими ушами ты слышала пересказы напуганных смердов, которых обвели вокруг пальца ловкие люди.

– По-твоему, и прежде не было Шатунов на этих землях? – насмешливо спросила Рада. – Тот же Листяна был оборотнем, я это точно знаю!

– О пустом спорим, – махнул рукой Жучин. – Не суть важно, кем был Листяна Колдун. Наша с тобой цель, ган, – избыть боготура Рогволда. Я дал слово кагану. Да и свой счет у меня имеется к боготуру. Торуса вот тоже очень не вовремя обосновался в Листянином городце. Мимо этого городца не проскочишь незамеченным даже ночью. А значит, под контролем ведунов находятся пути к Новгороду и в глубь радимичских земель.

Ган Горазд слушал Жучина с большим вниманием. И с удовольствием отметил, что его личные враги и кагану в тягость. Очень может быть, что Рогволд не такой уж глупец, как о нем думают. И трясет он купцов-хабибу не своей волей. Как бы ни был своеволен боготур, но выходить из воли Велесовых волхвов он не стал бы. Горазд вдруг понял, что разговоры о близкой распре меж хазарскими ганами и городскими князьями не были пустой болтовней. Приезд в Берестень гана Митуса и Ицхака Жучина далеко не случаен – это последняя разведка перед решающим сражением. У гана даже холодок пробежал по спине. И не страхом был вызван этот холодок, а предчувствием решительного поворота в своей судьбе. Ган Горазд, быть может, не совсем по собственному желанию, но оказался на острие занесенного каганом копья. Место опасное, но выгодное, с которого можно взлететь очень высоко, а можно потерять все вместе с жизнью. Не исключено, что если бы все зависело только от него, ган Горазд не стал бы столь опрометчиво рисковать, но, к несчастью, а может быть, и к счастью, у него уже не было выбора.

– Да, – кивнул головой Жучин, глядя прямо в глаза гану Горазду. – Твоих услуг каган не забудет. Это не мои, это его слова.

– Каган Битюс может на меня положиться, – твердо сказал ган. – И да поможет нам твой бог, Ицхак.

Для Торусы приезд в его городец боярина Драгутина и боготура Вузлева явился полной неожиданностью. Впопыхах он даже не успел определиться: приятная это для него неожиданность или нет. Привык он уже здесь на отшибе к полной самостоятельности и сейчас опасался, как бы расторопный даджан не навесил ему хомут на шею. Успокаивало Торусу то обстоятельство, что приехал Драгутин не один, а в сопровождении боготура Вузлева, который был в близком родстве с кудесником Сновидом. А это означало, что боярин Драгутин договорился уже обо всем с Велесовыми волхвами и действует с их согласия. О чем договорились Даджбоговы и Велесовы ближники, Торуса не знал, но рассчитывал выяснить это у Вузлева, с которым дружил с детства.

Боярин Драгутин оглядел городец со всех сторон и, если по лицу судить, осмотром остался доволен. Торуса же результатами своих усилий просто гордился. Никто не сможет упрекнуть его в том, что взятые у Макошиных ближних деньги он растратил попусту. Еще недавно полуразрушенный городец являл собой крепкий орешек с весьма неприятной для шаловливых людишек начинкой в виде дружины из сорока мечников. А дружину свою Торуса подбирал с умом, и случайных людей в ней не было.

– Богиня Макошь не ошиблась в выборе, боготур, – удовлетворенно кивнул головой Драгутин.

Похвала всегда приятна, а особенно из уст одного из самых знаменитых в славянских землях воевод. Но Торусу сейчас занимало другое – знает ли Драгутин, на чьи деньги восстанавливался этот городец? Пораскинув умом, боготур пришел к выводу, что даджан знает о дарах Макошиных ближниц, как знает и о многом другом, Торусе неведомом.

– Река у тебя под боком ходкая. Не зевай, боготур, ибо пользуются ею не только добрые люди.

– Мы примечаем, кто плавает по этой реке, – отозвался Торуса. – Днями прошли две купеческие ладьи, но к нашему берегу они не приставали.

– Тех купчишек Рогволд потрепал на волоках, – сказал Вузлев. – Беспокойный у тебя сосед, боготур.

Торуса не знал, что ответить на слова гостя. Осуждать Рогволда ему не хотелось. Тем более что на ладьях плыли хабибу, а иных-прочих разборчивый боготур, как известно, не трогает. К тому же Торуса приметил, что Драгутин и Вузлев странно усмехаются, словно не видят ничего плохого в проделках Рогволда.

– Знатная у тебя стряпуха, – сказал Драгутин, вытирая усы и кося веселым глазом на розовеющую Дарицу. – Такими яствами меня и в отцовском тереме не потчевали.