– Угощайтесь! – воскликнула Наталья. – Что выстесняетесь? Я это печенье сама пекла… – И она, словно показывая пример,бросила в рот сразу два печеньица.

«Ведь ей как минимум лет сорок шесть – сорок семь, – сзавистью подумала Надежда, разглядывая хозяйку, – то есть она всего натри-четыре года моложе меня! А как выглядит! И между прочим, ни в чем себя неограничивает!»

Она вздохнула и взяла печенье. Оно действительно было оченьвкусное и буквально таяло во рту.

– Элинька у меня певица, – с гордостью повторилаНаталья, – и не эстрадная какая-нибудь…

– Оперная? – осведомилась Надежда, беря второепеченье.

– Исполнительница романсов! – ответилахозяйка. – Что вы думаете? Сейчас к романсам возродился интерес. Всюдусобирает полные залы! Ну, и зарабатывает неплохо, так что мы решилиподнапрячься, доплатить и поменять эту квартиру на две однокомнатные. А то – выне поверите – никого в гости пригласить не могу!

– Да что вы говорите? – вздохнула Надежда, потомучто от нее требовалась какая-то реакция.

– То есть Эля, конечно, не против, она понимает, чтомне нужно устраивать личную жизнь, но все-таки как-то неудобно… – Натальяпрерывисто вздохнула, легко поднялась и подбежала к большому зеркалу вприхожей.

Отражение в зеркале, как и сам оригинал, выглядело оченьприятно, так что Наталья поправила волосы, улыбнулась самой себе и сновауселась за стол.

– Вот уж разменяемся, – продолжала она, –будет у меня своя квартирка, я уже придумала, как там все устроить. Я ее сделаюв японском стиле!

– Да что вы! – Надежда изобразила волнение. –Это как – вместо мебели одни циновки? Мне кажется, мужчинам такое не оченьнравится. Если все делать на циновках – и есть, и спать… им, я думаю,некомфортно…

– Вы думаете, это может повлиять на мою личную жизнь? –всерьез обеспокоилась Наталья. – Да нет, до циновок дело не дойдет, и сушикаждый день есть я не собираюсь. Я такую мебель специально присмотрела, вяпонском вкусе, и покрывало в одном магазине видела, все в иероглифах… оченьстильно получится!

– Да, замечательно! – согласилась Надежда,посматривая на третье печенье.

– Элинька у меня с самого детства поет! –продолжала Наталья, подливая себе вторую чашку чаю. – В детском ансамблепела, а потом так у нее хорошо пошло… так хорошо пошло… – Она отправила врот очередное печенье и подняла на Надежду взгляд: – Ой, извините, что это явсе о своем? А вы для себя покупаете?

– Для дочери, – ответила Надежда, радуясь, чтопочти не пришлось этой симпатичной женщине врать.

Дочка ее, Алена, была замужем за моряком военно-морскогофлота, давно жила в Северодвинске, однако в последнее время зять туманнозаговорил о переводе. Так что вопрос о покупке квартиры должен был вскоревозникнуть.

– Но, понимаете… – сказала Надежда, тщательноподбирая слова, – они еще не приехали. Так что я пока хожу по адресам,варианты просматриваю. Которые не годятся – сразу отбрасываю, чтобы дочке смужем потом зря не бегать.

– Понятно, – закивала Наталья. – И как вамсамой – понравилась наша квартира?

– Очень симпатичная, – ответила Надежда, – исразу чувствуется вкус…

– Мы все сами, все сами… – снова затараторилахозяйка. – Элинька, конечно, занята, да и на гастролях, зато заработала наобмен… и в агентстве недвижимости у нее подруга была, она нам посоветовала, каквсе сделать, и хорошие варианты подобрала… такое несчастье!

– Несчастье? – переспросила Надежда.

– Ну да, Танечка, Элина подруга… которая в агентстве…ее ведь убили… такой ужас!

– Убили? – На этот раз Надежда Николаевнадействительно насторожилась. – Не может быть! Это беленькая такая, ТаняИванова?

– Да нет, вовсе она брюнетка, Татьяна Ермакова…

– Ах да! – вроде бы вспомнила Надежда. –Конечно, Таня Ермакова, такая молодая…

– А вы не знали? Ну да, в агентстве про это никому неговорят… а вы через то же агентство нас нашли, через «Простор»?

– Ну да, ну да… – пробормотала Надежда. – Адавно ее убили?

– Да нет, неделю назад всего… Эля как раз на гастролиуезжала… позвонила ей утром, а там и говорят, что с Таней несчастье такое! Элятак расстроилась, хотела даже поездку отменить, но там уже все подготовлено,билеты, афиши, никак нельзя было не ехать… и так страшно убили. – Натальяпонизила голос. – Как представлю – мороз по коже!

– А как ее убили? – Надежда инстинктивно тожезаговорила вполголоса.

– Задушили полиэтиленовым мешком, – прошепталаНаталья, зябко поежившись, – в собственном подъезде!

– Боже мой! – Волнение в голосе Надежды Николаевныбыло неподдельным. – Какой ужас! Это что же теперь – женщине одной и додома не дойти?

– И не говорите! – подхватила Наталья, жестомприглашая Надежду взять еще печенья, чтобы снять стресс. – И ненапоминайте! Я сейчас одна, так в подъезд входить страшно, хоть кричи, чтобысоседи вышли!

– Но недолго уж осталось, дочка вернется, –полувопросительно сказала Надежда.

– Ах, конечно! Но гастроли пятнадцать дней, так чтовернется Эля только двадцать восьмого, я уж скучаю… И дела с продажей квартирызастопорились, потому что Тани-то теперь нет… – Наталья глядела печально.

– Да и правда, – спохватилась Надежда, – ктоже ее заменит? Клиенты-то страдать не должны…

– Конечно! Но никто не хочет чужих клиентов брать.Знаете, как риелторы рассуждают: лучше сделку вести от самого начала и доконца, а так можно на большие деньги влететь – мало ли на каких условиях с нимиТатьяна договаривалась, ее уж нет, а люди ведь разные, могут и соврать длясобственной пользы… Так что охотников нету в чужих делах разбираться, и далинам вместо Тани молодого мальчишку, новенького, Димой зовут. Вот Эля приедет,пойдем с ней к начальству этого «Простора», все-таки у нас договор…

В метро Надежда плюхнулась на диванчик и тут же достала изсумки разрисованный вчера листок бумаги.

«Хватит метаться и бросаться в разные стороны, –сказала она себе, – нужно рассуждать здраво».

Интенсивно мыслить ей всегда помогали листок бумаги и ручка.Хорошо бы еще, конечно, выпить чашку крепкого чая, но с этим придетсяподождать.

«Что удалось выяснить?» – думала Надежда, уставившись нарекламу мясокомбината. Колбаса на ней выглядела не слишком аппетитно, асардельки и вовсе непристойно.

Итак, Эля Маленко вернется двадцать восьмого февраля(Надежда оторвалась от созерцания колбасы и написала на листке дату). Гастролипродолжаются пятнадцать дней, стало быть, отнимаем от двадцати восьмипятнадцать… получается тринадцать. Тринадцатого февраля Эля уехала. А Татьянуубили накануне вечером, это сообщила мать Эли.