На соревнованиях было нереально трудно. Я бился с такими кабанами! Убийцами! Спецы, их готовят лет с шести, готовят побеждать. Такие далеко пойдут, в олимпийскую сборную попадут сто процентов. И среди них чудом затесавшийся хилячок-любитель Шимановский.

Но держался любитель достойно, не посрамил честь школы и свою собственную. И хотя места не призовые, я ими горжусь.

Теперь корпус. Я не знал, что способен на подобное. Происходящее сейчас – выше моего понимания. Да, им нужен мой предел, но мне он тоже нужен, я тоже хочу его познать. А потому буду заниматься, даже если твердо решу не ходить в эту обитель амазонок.

Второй раз я прошел первую дорожку всего лишь с третьей попытки. А затем, после одного-единственного падения (коим не всегда является падение с высоты, так как большая часть полосы проходит все же по земле), прошел ее подряд раза четыре.

Секрет оказался прост до неприличия. Его можно обозвать двумя словами «боевой транс». Неграмотно, но зато точно отражает собственные ощущения. Тело впадает в состояние, когда все видит и чувствует, но реагирует скорее на интуиции, чем в результате мыс ленной деятельности. Такое возникает, например, в бою с серьезным соперником, как на чемпионате тогда, или в схватке с отморозками. Его можно назвать аффектом, только контролируемым. К нему тяжело привыкнуть, в смысле привыкнуть вгонять себя в него, первые попытки пройти трассу нахрапом это ясно показали, но с каждым успешным разом становится все легче и легче.

С этого момента я сильно зауважал корпус. Да, звери они натуральные, но чтобы использовать на тренировках микроаффекты?

Это не армейский уровень. И уж никак не обычных телохранителей, защитников важных персон. Наверное, уровень спецподразделений, тех самых, элитных, засекреченных. По понятным причинам я имею о них весьма смутное представление, но в народе о них чего только не говорят. Хотя корпус и есть спецподразделение.

Когда я с победным видом вышел пятый раз не по зеленой дорожке, а, как белый человек, через люк (трассы делают кольцо, возвращаешься ты через тот же самый гермозатвор), Катарина махнула рукой – пререрыв – и повела обедать. Я победил.

* * *

А после обеда мною занялась Норма.

Когда я говорил, что они – звери, я шутил. Они так, добрые и милые пушистые зверушки, зайчики и кошечки, по сравнению с этой конкретной представительницей слабого пола. Норма, если захочет, отправит в Валгаллу любого представителя сильного пола, невзирая на бойцовский опыт и такие условности, как наличие оружия. Ходячая машина смерти, для нее нет ничего невозможного. Сегодня она отчего-то взялась за меня всерьез, заставляя пожалеть о решении узнать-таки этот долбаный предел. Порхала вокруг, как бабочка, заставляя открываться, совершать ошибки, а затем на собственном опыте понимать, в каком месте допустил их. Своеобразный метод, надо сказать. И действенный: с каждым осознанием неправоты я получал чувствительный тычок, который в некоторых уличных драках сошел бы за боевой.

Но я понимал, чего она хочет. Она повторяла один и тот же финт пять, десять раз, заставляя вновь и вновь пропускать, пока, наконец, не доходило, где делаю не так и что именно. И все это в полном молчании.

Я изучил пять или шесть приемов, изучил настолько, что в любой схватке до конца жизни не забуду их и не допущу прежних ошибок. Элементарно и просто, но все имеет цену – через час я выбился из сил и с тяжелым вздохом опустился на ковер. И пусть меня хоть режут, не встану. Рожа распухла от постоянных ударов, про тело вообще молчу, оно превратилось в сплошной синяк в самом начале и еще ни разу не возвращалось в норму, день за днем обновляя синие разводы.

Норма усмехнулась, снимая перчатки.

– Рада, что ты все понимаешь. У тебя хорошая база, для классики великолепно.

– Угу. Только эта классика не помогает. Будь она трижды великолепная, меня берут числом.

Она деловито кивнула:

– Да, слышала. У тебя проблемы в школе.

Я устало вздохнул. Все здесь всё знают.

– Можете что-нибудь посоветовать? Как быть? Вот их стоит передо мной десяток человек. – Я знаком обозначил противников.

Она покровительственно улыбнулась.

– Для начала не позволяй им окружить себя, атаковать со спины. Если не получилось – не позволяй атаковать одновременно.

– Как?

– Показать?

Я кивнул.

Она вновь надела перчатки и пошла в другой конец зала, где занималась группа юных созданий лет по шестнадцать. Несмотря на юность, их глаза излучали сталь. И кровь, которую уже успели пролить. Девочки смотрели на меня снисходительно, свысока, улыбались, дескать, какой интересный, но глупый мальчик. Каждая из них была старше меня на бесконечность, и я до сих пор не мог к этому привыкнуть.

Впрочем, несмотря на свой опыт и Полигон позади, здесь все беспрекословно слушались офицеров. И через пару минут передо мной разыгралось самое настоящее представление, в котором группа из шести девочек пыталась атаковать инструктора со всех сторон. Я смотрел на эту картину с открытым ртом и поражался, как все просто и одновременно сложно. Удары у Нормы были знакомые, но вот тактика…

Она вновь порхала, танцевала, словно занималась не единоборствами, а балетом. Девочки – не дуры, атаковали слаженно, способные на гораздо большее, чем я или банда Толстого, но Норма ни разу не дала им совершить задуманное. Те постоянно откатывались в разные стороны, кряхтя и пыхтя, поднимались и вновь атаковали.

Я смотрел во все глаза, поскольку на самом деле драться группой – тоже сложно. Это не стадная тактика стражей трущоб «завалить, а там запинаем», здесь банда головорезов обречена изначально. Для ЭТОГО боя требуется именно умение нападать в группе, с четким распределением ролей и выверенным временем нападения, чтобы не мешать друг другу. Девочки владели этим и очень старались, но их атака вновь натыкалась на инструктора, которая была одновременно всюду, навязывала им свой бой, диктовала свои правила, хотя их шестеро и за их плечами немалый опыт.

– Аааатпад! – прокомментировал я, когда представление закончилось. – Я тоже так хочу. Как такого добиться?

На что получил лишь покровительственный взгляд.

– Посиди, отдохни. Меня вызывают.

И, загадочно улыбаясь, ушла.

Естественно, знамо как. Годами обучения, сотнями часов непрерывного тренинга. Который возможен только в случае, если меня примут, и я останусь. Что большой вопрос.

Я почувствовал неладное сразу. В тени под навесом сидело несколько фигур в темном, на которых не обращал внимания, не до того было. Но на выходе Норма перекинулась с ними парой слов, и, как только ее спина исчезла, фигуры поднялись и вышли на свет. Направились ко мне.

Пятеро. Одетые в свободную одежду темно-серых оттенков, смотрелись почти черными на всеобщем приевшемся белом фоне. И от них веяло угрозой, причем не такой, что исходила от Нормы, Катарины или даже тех шести девочек. Гораздо более серьезной. Эти шли по мою душу, как банда Кампоса в «родной» школе. Прослеживалось нечто общее в их взглядах и хищной походке.