Ничего не произошло. Конечно же. Адриан был прав, а я ошибался – и мне пришлось на собственной шкуре в этом убедиться. Однако я не мог просто так вернуться на свое место, я должен был постараться спасти репутацию, а потому возвратился в зал и начал спускаться к центральному проходу. Убедившись, что Адриан смотрит на меня, я принялся старательно изображать из себя человека, только что заметившего нескольких закадычных друзей в разных углах зала. Исполнение было весьма показным – мистер Бин мог бы мною гордиться. Я показывал пальцем, махал, смеялся и постоянно вскидывал в изумлении голову – надо же, сколько моих друзей здесь, в кишиневском концертном зале. Толпа хмурых людей в грубых пальто глядела на меня как на сумасшедшего. Но мне было все равно, потому что к своему удовольствию, я одержал победу гораздо больше той, какую собирался одержать.

Адриан смеялся. Не улыбался, не хихикал, а громко смеялся. Я не мог в это поверить. Я с удивлением смотрел, как он вытирает слезы со своих щек и зовет меня скорее вернуться на место. Я пожал плечами и улыбнулся. Чувствовал я себя великолепно. Мне хотелось объявить: «Что ж дело сделано, я тут больше не нужен», – и исчезнуть.

Но дел оставалось еще много.

– Я, должно быть, не туда приехал, – сказал я сам себе, обозревая пустое футбольное поле.

И все же я был там, где надо. Воскресный вечер, национальный стадион, время матча совпадает. Большая табличка у центральной линии подтверждала, что я на месте.

«МОЛДОВА-ГАЗ» ПРОТИВ «НИСТРУ»

Но почему нет футболистов? Я осторожно приблизился к группе людей в кожаных пиджаках и поинтересовался местонахождением игроков, но никто не говорил по-английски, так что я ничего не добился.

– Parlez-vous français? – с надеждой спросил я.

– Oui, un peu, – отозвался один голос.

Невысокий человек с аккуратно постриженными усами, который произнес эти слова, объяснил мне на ломаном французском, что матч не состоится, потому что команда «Нистру» не затруднила себя приездом. Вот оно! Именно то, чего я и ждал от молдавского футбола. Чистой воды любительство. Мне просто не повезло, что никто из игроков, которых я для себя наметил, не выступал за столь неорганизованные команды, как «Нистру». Команды, которые не приезжают на матчи, вряд ли сильно заботятся о своих игроках.

– Vitalie Culibaba – il joue pour Moldova Gaz, n'est se pas? – спросил я, начав раскрывать истинные причины моего пребывания на стадионе.

– Oui.

Придя на эту игру и, следовательно, достигнув большего, чем удалось достичь ФК. «Нистру», я был достойно вознагражден. Человек, с которым мы обменялись мыслями на ломаном французском, оказался менеджером команды «Молдова-Газ». Обрадовавшись этим новостям, я тут же применил привычную тактику «Я спортивный корреспондент Би-би-си» и представил в доказательство видеокамеру. Начал снимать тренера и задавать вопросы, которые вряд ли мог задать настоящий журналист, а он купался в пристальном взгляде камеры. Его коллеги пораженно наблюдали. Точно так же, как во время интервью с Зеленым, я, будто невзначай, упомянул о своих личных делах в Молдове и снова получил домашний телефон нужного игрока и благословение на проведение теннисного матча.

– Merci beaucoup, – сказал я, пожимая руку тренеру. – J'espère que tous vos jeus seront assez facile que ce match contre Nistru.

Он улыбнулся той улыбкой, которая говорила, что он совершенно ничего не понял, и дружелюбно помахал в камеру, покидая со свитой сцену.

Я оставил камеру включенной и развернулся, чтобы снять пустое футбольное поле, но тут перед объективом появилось счастливое улыбающееся лицо и красные, в подтеках вина губы, с которых сбивчиво слетали приветствия. Я отвел камеру от глаз и увидел перед собой крупного розовощекого парня средних лет, нос картошкой, а рядом еще троих довольных жизнью мужчин.

– Привет, Лондон! – крикнул один из них прямо в камеру.

Остальные смотрели так, будто я держал в руках ответ на все тайны вселенной. Камера действовала как магнит, притянула их ко мне, и теперь им хотелось помахать руками и передать приветы молдавского народа жителям Британии. Кто я такой, чтобы их останавливать? К моему удивлению, парни довольно неплохо говорили по-английски и забросали меня вопросами.

– Ты водишь «БМВ»?

– Сколько ты зарабатываешь?

– У тебя большой дом?

– Как тебя зовут?

Я выбрал последний вопрос в качестве того, на который стоит ответить.

– Меня зовут Тони, – сказал я.

– А, Тони! Тони Блэр! – К моему большому удивлению, вступил в разговор самый голосистый из ребят. – Меня зовут Спартак. А это мои друзья – Юра и Леонид, а это наш приятель Эмиль, с которым мы познакомились сегодня днем.

Услышав свое имя, Эмиль, старший из всех, приобнял меня и стал куда-то звать.

– Эмиль говорит, что никогда раньше не встречал англичан, – объяснил Спартак. – Он хочет с тобой выпить.

– Где?

– У него дома. Мы все идем.

– Ладно.

И я со своими новыми друзьями отправился к Эмилю в гости. Между вопросами о жизни в Англии и уточнениями, сколько именно англичан водят «мерседес-бенц», я смог выяснить, что эти ребята – студенты университета, а Эмиль счастлив и пьян в стельку.

Когда мы добрались до жилища Эмиля, довольно милого особнячка в небольшом дворе за футбольным стадионом, хозяин сразу же повел нас в подвал, забитый банками с солеными огурцами. Количеству огурцов, которое может хранить человек, должен быть предел. Эмиль неоспоримо этот предел преодолел. Полки вдоль всех стен от пола до потолка были заставлены банками с отвратительными на вид овощами. На мгновение меня поразила непредсказуемость жизни. По справедливости я должен был смотреть футбольный матч, однако очутился в грязном подвале с молдавским супергероем – Повелителем огурцов.

– Эмиль хочет угостить тебя вином, – сказал Спартак. – Он делает его сам.

О боже, нет. Этого я не вынесу. Огуречное вино? Спасибо, не надо.

– Дай мне камеру, – сказал Юра. – Я сниму тебя.

Я передал ему камеру, на минуту засомневавшись, что снова когда-нибудь ее увижу.

– Este vin, – объявил Эмиль, предлагая мне огромную кружку, наполненную красной жидкостью. – Е foarte bun!

Цвет жидкости успокаивал, однако размер тары, из которой меня попросили выпить, настораживал. Когда я взял кружку в руки, Эмиль схватил мой локоть и попытался заставить меня осушить емкость за раз. Мой желудок все еще требовал нежного обращения, и я не собирался радовать Эмиля и выпивать залпом пинту подозрительного домашнего вина. Однако, несмотря на то что я сопротивлялся, как мог, меня все же заставили сделать большой глоток. Уф! Как я и ожидал – отвратительно. Спартак и Леонид подбадривали, Юра снимал, а Эмиль оставил мокрый поцелуй на моей щеке. Ну, может, это не тот поцелуй, о котором я грезил в последние ночи, но тем не менее он был по-своему дорог. Еще один признак того, что Молдова наконец меня приняла.