Стрелок, прятавшийся за дымовой трубой, оставил укрытие и побежал к краю плоской крыши. Он решил занять новую позицию и, прежде чем ему это удалось, Макс снова выпустила пулю. Ее выстрел заставил его развернуться и потерять равновесие. Стрелок упал с крыши. Макс поморщилась: он попытался встать, но не смог – возможно, поломал ноги.

Макс вынудила себя оглянуться туда, где шел поединок, и тут же выдохнула: Дигана там не было. Зато был упавший навзничь на мостовой Джейкоб Рид. К этому моменту выстрелы стихли, но никто еще не подошел к нему посмотреть, жив ли он. Зато к Макс, с другого конца города, бежали помощник Барнз и еще один человек. Барнз размахивал пистолетом и, задыхаясь, спрашивал:

– Что здесь случилось?

Она кивнула в сторону Рида:

– Он и его дружки пытались устроить засаду на маршала Гранта. Двоих я так и не нашла.

Не успела она договорить, как тело ударилось о крышу крыльца над их головами и скатилось на тротуар перед ними. У мужчины не было пулевых ранений, однако нос выглядел так, словно кто-то буквально вдавил его в лицо.

– Значит, остался один, если только Грант не позаботился и о нем, – добавила она, скрывая улыбку.

Теперь она хотя бы знала, где сейчас Диган.

Помощники шерифа стали осматривать тела. Макс побежала через улицу проверить, видно ли последнего стрелка на крышах зданий на той стороне, где она сейчас, но движение у конюшни привлекло ее внимание. Это хорошее укрытие и всегда можно взять лошадь и сбежать, если никто из соратников не выжил. Когда она вошла в конюшню и огляделась, там никого не было. Только несколько связок сена у одной стороны дверей и остов фургона у другой. Но на мгновение из-за него выглянул человек и быстро нырнул обратно.

Конюшня была на углу перекрестка, Макс обошла ее и решила зайти через второй вход на другой улице, чтобы прокрасться за остов фургона. При этом она держала ружье перед лицом и целилась на ходу. Пот застилал глаза, очевидно, из-за чертова пальто и чертовой июльской жары. И разумеется, не потому, что она нервничала!

– Вставай, мистер! Положи ружье на землю, только очень медленно. Выстрел с такого расстояния может проделать в тебе достаточно большую дыру, чтобы вместить мой кулак. Предпочту не делать этого, но сделаю при любом резком движении.

– Не стреляй!

Он отбросил ружье и «кольт», и только потом поднялся. Макс обошла фургон, отшвырнула ногой ружье и сунула «кольт» в кобуру. Разглядев человека, она увидела, что он совсем юн, моложе ее, и притом смертельно напуган.

– Ты один из друзей Джейкоба Рида? – спросила она, когда он выполз из-под фургона. – Или просто спрятался от перестрелки?

– Джейкоб спас мне жизнь. Я был перед ним в долгу.

Она не ждала от него оправданий, но он слишком глуп, чтобы это понять.

– Тебе стоило найти другой способ вернуть долг, тот, который не включает убийство. Ты знаешь, что это было убийством, верно? Иначе для чего тогда засада? Нет ничего более трусливого и подлого.

– Думаю, он уже сообразил, – сказал Диган за ее спиной, забирая у нее ружье.

Макс повернулась. С Диганом был один из помощников шерифа, он и увел паренька. Диган вовсе не выглядел так, словно только сейчас был в смертельной опасности и к тому же побывал на крыше. Ни волоска не выбилось из прически. Правда, он все еще был напряжен, словно не отошел от пережитого. Впрочем, Макс тоже, хотя нервозность исчезла, сменившись раздражением.

– В самом деле? Первое, что тебе пришло в голову, – это меня разоружить? Не поблагодарить за спасение жизни?

– Я пожинаю, что посеял, так что отвечаю за все последствия, – заявил Диган. – Эта драка не имела к тебе никакого отношения. Ты должна была благополучно прятаться в отеле.

– Да, но здесь кое-что было доказано, на случай, если ты не заметил, – отпарировала Макс.

– Что ты не умеешь слушать и слушаться?

Она сжала бы зубы, но любопытство одержало верх:

– А что, Рид излечится и снова станет тебя преследовать, или ты его убил?

– Сейчас с ним доктор, но я предупредил, что в следующий раз его убью. Пойдем.

– Знаменитое последнее слово, – пробурчала она. – Я запомню его, чтобы высечь на твоем надгробии.

Макс подумала, что этот день, должно быть, самый жаркий в году. Ни дуновения ветерка. Ни облачка на ярко-синем небе. Будь она одна, укрылась бы в тени около озера или речки и переждала бы жару, прежде чем ехать дальше. Но вряд ли Диган оценит это предложение по достоинству.

Она уже сняла пальто и положила на седло, затем закатала рукава. Но это не помогло. Она уже сбросила жилет и повесила на руку. Не время волноваться насчет того, что ее груди выпирают, натягивая ткань тесной рубашки. Макс даже расстегнула несколько пуговиц. Ничего не помогало. Казалось, от дороги поднимается пар. Влажная жара изнуряла.

Дважды им приходилось съезжать с дороги, чтобы дать проехать дилижансу. Если Диган так спешил в Биллинг, мог бы подумать и понять, что дилижанс доставит их туда гораздо быстрее. Кучера не щадили коней, но меняли их на каждой остановке. И он мог оставить их лошадей в конюшне и забрать на обратном пути. Если, конечно, будет возвращаться этой дорогой. Может, и нет. Он не любил делиться своими планами.

Должно быть, его тоже измучила жара, потому что он снял пиджак, жилет и закатал рукава. Но даже в таком виде выглядел угрожающе. И вовсе не его модная одежда подсказывала людям с ним не связываться. Очевидно, его манера держаться говорила им, что такого человека нужно сторониться, более того, бежать от него подальше. А она сегодня утром спасла ему жизнь. Должно быть, на нее нашло безумие. Худшая идея из всех, что приходили ей в голову. И к тому же, она так и не получила благодарности.

Она ехала с конфискованным у дружка Рида «кольтом» на правом бедре. Должно быть, Диган увидел пистолет, как только она сняла пальто. Значит, позволил ей оставить «кольт» себе? Это его способ отблагодарить ее за помощь в Батте? Или он понимал, что она не станет стрелять в него, как и он в нее. Макс предпочла бы вернуть свой пистолет, но если попросит, он может отобрать и этот, так что лучше не испытывать судьбу.

Он не сказал ни слова с того момента, как они покинули Батте. Молчание ужасно действовало на нервы.

Наконец она не выдержала:

– Я обычно путешествую по лесам и холмам. По крайней мере, под деревьями есть тень.

– Предпочитаю дороги.

– Кроме того, я стараюсь не ездить в такую жару. Посмотри на небо, там ни облачка! А это значит, что ночь будет ясной, и луна – яркой. В такие жаркие дни я просто прячусь…

– Никуда мы не будем прятаться, – перебил он. – Станем спать, когда спят все, чтобы не встретиться с сюрпризом.

– Все остальные, возможно, так же благоразумны, как я, и не выезжают в такую жару, – фыркнула Макс.