растрезвонил об этом на каждом углу. Но морос легко одолел шестерых боевых магов – да что там, и Грейс, и он сам били по чудовищу, не жалея сил, но не убили, а лишь заставили сбежать.

Сбежать. Почему морос сбежал, а не добил Лори? Ведь с отцом тогда приехало совсем немного разумных, и магов не больше, чем тех, кого тварь уже одолела. Так что заставило ее сбежать?

В окно стукнула ветка дерева, сбив его с мысли. Ланс глянул в кромешную темноту.

Глупо волноваться. Грейс вышла на улицу всего минуту назад, и вполне объяснимо, что она не стала зажигать светлячок. Хотела побыть одна. Поплакать, если начистоту, и свет в таком деле вовсе ни к чему.

Беременность – не болезнь, напомнил себе Ланс. Нет никакой опасности, в Змеиной Горе разумные, выходя из дома, даже двери не запирали – все свои. И все же Лансу было неспокойно.

Он только посмотрит. Тихонько выглянет, убедится, что с женой все в порядке, и вернется в дом.

Ланс не стал зажигать свет в прихожей, чтобы, пролившись из открывшейся двери, он не побеспокоил Грейс. Шагнул на крыльцо. Тьма кромешная. Новолуние, а тучи скрыли даже звезды: за весь день небо так и не прояснилось. Свет из соседних домов едва пробивался сквозь зелень густо заросшего сада, ветерок качал ветки, и вслед за ними качались тени, так что различить среди них силуэт было невозможно.

– Грейс? – окликнул он, забыв, что не хотел ее тревожить.

Тишина.

– Грейс?!

Он зажег светлячок. Огляделся, не сразу заметив фигурку, скрючившуюся у стены.

– Грейс!

Ланс кинулся к ней, бухнулся на колени рядом, сплетая диагностическое заклинание.

Обморок. Хвала всем богам, просто обморок. И, судя по всему, жена успела прислониться к стене, сползти по ней, а не рухнуть со всего маха. Пара синяков. С малышом тоже все в порядке.

Он осторожно коснулся ее магией, выравнивая давление. Грейс открыла глаза.

– Что? Как я…

– Пойдем домой, родная. – Ланс подхватил ее на руки. – Слишком много всего для одной тебя сегодня.

– Голова закружилась…

Он угукнул, магией открывая и закрывая за собой двери.

– Никогда не падала в обморок. До чего неприятные ощущения… – задумчиво произнесла Грейс и разрыдалась.

*** 42 ***

Ланс опустился на кровать, устроил жену у себя на коленях. Он отдал бы что угодно, лишь бы она не плакала, но все, что мог сделать сейчас, – обнимать, баюкая, и ждать, пока поток слез иссякнет.

– Прости. – Грейс шмыгнула носом. – Мне нужно быть сильной, ради Лори, но…

Он улыбнулся, поцеловал соленые ресницы:

– За что? Слезы – не признак слабости. И лучше плакать, чем заполучить сердечный приступ в расцвете лет.

– Но ты же не раскисаешь. И мне нельзя.

– Предлагаешь порыдать у тебя на коленях? – хмыкнул он. – Так я не помещусь.

Грейс хихикнула. Ткнулась носом в его плечо, надолго замолчав.

– Что же делать, Ланс? Что нам делать?

Он обнял жену чуть крепче, напоминая, что она не одна.

– Для начала я заварю тебе чай с чабрецом и медом. Потом мы ляжем спать, а утро вечера мудренее.

– Я не о том.

– А я именно о том. Лекарство существует. Бегает где-то до поры до времени. Ничего. Добегается.

– Но…

– Лекарство существует, и моросы не бессмертны. Значит, перед нами не проблема, а задача, у которой есть решение. Искать это решение лучше на свежую голову. Поэтому – чай и спать. Если боишься, что не сможешь заснуть, я усыплю.

Грейс неуверенно улыбнулась. Ланс ссадил ее с колен, укутал в плед.

– Я за чаем.

Когда он вернулся, Грейс уже переоделась в ночную рубашку, сидела на кровати, подтянув ноги к животу и закутавшись в плед, точно в кокон. Сейчас, в полумраке, она казалась такой юной – словно и не было тех лет, что их связывали. И все же Ланс ни на что бы не променял эти годы. Внутри что-то болезненно сжалось: каково матери, выносившей дитя под сердцем, знать, что только чудо спасет ее ребенка? Конечно, он сделает все, чтобы сотворить это чудо, но…

Он отогнал дурные мысли. У них есть они сами, есть время и есть надежда. Они справятся.

– Держи.

Грейс обхватила ладонями кружку. Плед сполз с плеч, и Ланс снова укутал ее. Сел рядом, пригубив напиток. После такого денька не грех плеснуть в чай крепкого травяного бальзама, но такие средства сейчас не для Грейс, значит, и он потерпит.

– С малышом все хорошо? – спросила она вдруг.

– С чего бы с ним было нехорошо? – пожал плечами он, на всякий случай еще раз сплетая диагностическое заклинание. – Да, все в порядке.

Она не ответила, посмотрев точно на идиота, и Ланс добавил:

– Чтобы беременность прервалась на таком сроке, нужно нечто большее, чем просто обморок. Вспомни.

– Изначальная нежизнеспособность плода, – начала Грейс. – Гормональные нарушения, препятствующие полноценному развитию беременности. Инфекции…

Ланс не выдержал – рассмеялся, уж слишком этот тон отличницы на экзамене был неуместен в полумраке тесной комнатушки, служившей им спальней. Жена тоже улыбнулась.

– Значит, все в порядке. Просто мне показалось…

– В полном и совершенном порядке, – заверил ее Ланс. Отставил опустевшую кружку. – Налить тебе еще?

Грейс покачала головой, и он забрал у нее чашку.

– Обними меня, – прошептала жена.

Ланс вытянулся рядом, прижимая ее к себе, гладил по спине, волосам, ощущал, как ее теплое дыхание щекочет ключицу. И лишь когда Грейс обмякла, задышав глубоко и ровно, позволил себе провалиться в сон.

Разбудил его недовольный голосок Лори:

– Ну что вы такие спуны! Белый день на дворе!

– Поймал! – Ланс ухватил ее поперек туловища. Потерся носом о животик.

Лори восторженно завизжала.

– Не ешь меня, серый волк! Я тебя победю!

Он позволил дочери вырваться, взгромоздиться ему на грудь, оседлав.

– Вот! Сказала же, победю! Вставайте давайте, я такая голодная!

– Встаем, – проворчала Грейс, притянула Лори к себе, крепко обняв, замерла так, пока дочь не начала брыкаться.

– Подъем! Умываться – и за стол, пока я сама вас не съела! – заявила она, спрыгивая на пол.

Ланс рассмеялся и начал выбираться из кровати.

***

Дни летели один за другим. Закончились работы и в поле, и в садах; в больницу потянулись разумные с застарелыми болезнями, вспомнить о которых раньше было недосуг. Немало народу пришло и из соседних деревень, потому что «прослышал, будто целитель появился». Присказка «вот у меня год назад болело ухо» или нога, или спина, или загноился глаз, «так вы уж сделайте милость, посмотрите, все ли так» повторялась ежедневно. Ланс привык к подобному, еще когда открыл бесплатную больницу