Турнир «Большого шлема» – это марафон, состоящий из отдельных спринтерских забегов. Но, в отличие от альпинистов, гонщиков и гольфистов, у теннисиста есть то преимущество, что отдельные ошибки обычно не слишком сильно сказываются на результате.

Тот факт, что очередная попытка будет сделана именно на Уимблдонском турнире, помогает Федереру сосредоточиться. Этот турнир, основанный в 1877 году в юго-западном пригороде Лондона, является его детской мечтой, именно там в его понимании находятся райский сад и нирвана. Он жил всего в нескольких километрах от границы с Германией, когда Борис Беккер приводил в экстаз всю страну своими победами на Уимблдоне. Эта эйфория не могла пройти бесследно для Швейцарии. Когда Беккер в 1985 и 1986 годах выиграл свои первые два из трех уимблдонских титулов, Федерер еще не ходил в школу, но тоже радовался вместе со всеми. Все его теннисные кумиры не раз побеждали на Уимблдоне: Беккер, Эдберг, Сампрас… В его комнате в Мюнхенштайне уже с раннего детства висела загадочная и манящая фотография центрального корта Уимблдона в обрамлении листьев плюща.

Федерер понимает, что игра на травяном газоне у него в крови и на этом естественном покрытии царят особые законы. Условия игры постоянно меняются в зависимости от погоды, влажности воздуха, температуры и степени износа газона и мячей. Теннисисты, делающие ставки на «механическую» игру, испытывают здесь особые трудности, и не случайно, что трудяга Иван Лендл так и не смог ни разу победить здесь, несмотря на все усилия. На газоне требуются импровизация, чувство мяча и быстрые руки, а также хорошая работа ног, так как мячи обычно отскакивают ниже, чем на других типах покрытия. Тот, кто играет в смелый наступательный теннис, проявляет выдумку и демонстрирует широкий набор ударов, может удостоиться здесь более щедрой награды, чем на других покрытиях, например на грунте, который больше подходит игрокам оборонительного стиля.

Когда Федерер в 1998 году, будучи шестнадцатилетним юниором, впервые приехал на Уимблдон, он так нервничал, что ему показалось, будто сетка натянута слишком высоко, и теннисист попросил судью перепроверить высоту. Разумеется, оказалось, что она в полном порядке. Поначалу его любовь к Уимблдону оказалась взаимной. Не потеряв ни одного сета, он выиграл тогда престижный юниорский титул, но после этого своенравная невеста отвернулась от юного ухажера. Когда Федерер годом позже получил уайлд-кард для выступления на Уимблдоне, наступило первое отрезвление. Правда, поначалу он доминировал во встрече с опытным чехом Иржи Новаком и, казалось, уверенно шел к победе, но тут у него пропала концентрация, и он впервые в своей карьере ввязался в пятисетовый матч. В решающем сете из-за своей неопытности и нетерпеливости он проиграл 59-му номеру мирового рейтинга восемь брейк-пойнтов и в итоге уступил 3:6, 6:3, 6:4, 3:6, 4:6. «Я должен был победить», – разочарованно сказал он после игры.

Еще спустя год Федерер занимал уже 35-ю строчку в рейтинге, но ему не повезло, так как в стартовом матче его противником был двенадцатикратный победитель турниров «Большого шлема» Евгений Кафельников. Несмотря на то что в той встрече на корте номер один он имел даже больше шансов на брейк, чем обладатель 5-го номера рейтинга, но проиграл 5:7, 5:7, 6:7. «Я играл не очень хорошо, но мне не хватило совсем немного», – сказал он впоследствии и добавил, что выигрыш на Уимблдоне ему по силам. В ответ на эти слова журналисты лишь улыбнулись и покачали головами.

Слова Федерера оказались не шуткой, и год спустя он доказал это, когда победа над Сампрасом вывела теннисиста в четвертьфинал. Однако после этого зрелищного успеха он дважды потерпел поражения на Уимблдоне – против Хенмана и Анчича.

Рождение чемпиона Роджера Федерера происходит в 2003 году на Уимблдоне. Он за весь турнир отдает всего один сет Марди Фишу. Самой трудной игрой на пути к триумфу становится одна восьмая финала. Во время разминки перед матчем с Фелисиано Лопесом на корте номер два Федерер чувствует острую боль в спине. Уже после первого гейма он обращается за медицинской помощью. «Мне казалось, что пора сдаваться», – признается он. Но судьба оказалась к нему благосклонна. В полуфинале Энди Роддику и в финале австралийскому аутсайдеру Марку Филиппуссису не удается сделать ни одного брейка.

Еще до этого матча Роджер обещал нашей газете Tages-Anzeiger при первой удобной возможности дать так называемое интервью месяца, которое занимает целые две полосы. И, несмотря на то что после победы на Уимблдоне ему приходится давать первое интервью уже с самого утра на парковке возле своего дома для бесчисленного количества корреспондентов с телевидения, радио и прессы, он выполняет свое обещание и находит время для встречи, о которой мы договариваемся через Мирку. Сидя за круглым деревянным столом в саду, он поражает меня и моего коллегу Симона своим интеллектом, остротой ума и дальновидностью. Роджер тонко анализирует свой ошеломительный успех и его последствия, хотя прошло всего несколько часов после самого эмоционального момента его карьеры – короткая ночь и суматошное утро.

«Сейчас как раз такой момент, когда я всем все доказал. Если бы сегодня моей карьере наступил конец, я почти согласился бы с этим, – говорит он. – Я же понимаю, что чемпионом ты становишься только тогда, когда в конце турнира поднимаешь кубок над головой. Я это сделал. Значит, я – чемпион». Добавим, первый чемпион из Швейцарии на турнирах «Большого шлема». Ему немного жалко Филиппуссиса, который проиграл в финале. «Победитель остается, а проигравшие уходят. Победитель и проигравший так близки друг к другу, но в то же время между ними огромное расстояние. Подлинных чемпионов отличает то, что они побеждают, как бы самонадеянно это ни звучало. Но я только что выиграл Уимблдон. Все просто».

Федерер уже успел понять, почему ему так долго пришлось ждать этого прорыва. «Мне было важно найти самого себя. Я тот тип игрока и человека, который должен пройти через это. Хьюитт или Сафин изначально были сильнее психологически, а мне понадобилось для этого определенное время». По его словам, сначала он не мог справиться с большими надеждами, которые окружающие возлагали на него. «Если не считать той победы над Сампрасом, у меня не было ни одного хорошего матча на турнирах “Большого шлема”. А уж как меня хвалили после игры с Сампрасом – это было, пожалуй, слишком».

При этом он постоянно ощущал на себе сильное давление. «Я буквально физически ощущал, как из меня порой силой стараются сделать неудачника». В конце концов он понял, что общественность иногда сильно преувеличивает, давая оценку различным спортивным событиям и рисуя все в черно-белых тонах.