Он взглянул на нее удивленно:

— Ты уже говорила, что я грубый, эгоистичный, ветреный, зачем повторяться.

Она не ожидала, что ее же собственные слова обернутся против нее же, но упрямо не сдавалась:

— Если ждешь, что я возьму свои слова обратно, — ты ошибаешься.

— Гром и молнии! Женщина, я не жду от тебя никаких извинений, и я не собирался вступать ни в какие отношения с этой служанкой. И вот еще что — прошу принять к сведению, моя дорогая жена. Я не допущу, чтобы и дальше продолжалась ситуация, сложившаяся между нами по твоей вине. Так вот, Дельфина, если ты живешь со мной под одной крышей в качестве моей жены, то должна делить со мной постель.

— Вы принудите меня? — с отвращением спросила она. — Но вы забыли, что сами согласились на такое положение вещей, когда вернулись из Испании. Вы согласились не торопить меня.

Он нетерпеливым жестом заставил ее замолчать.

— Проклятье, Дельфина! Я не собираюсь подвергать тебя насилию. Хотя вряд ли такое определение может подходить к отношениям между супругами. Но я достаточно терпел твои выходки.

Он был прав. Действительно, Стивен был терпелив и проявил к ней уважение. Он, видимо, помнил их первую встречу и все, что за этим последовало. Длительная разлука и родившаяся дочь, а также старания Дельфины и ее успехи по ведению хозяйства не оставили его равнодушным. Он шел ей навстречу, но теперь ему стало ясно, что это было бесполезно.

— Давай начистоту, Дельфина, — продолжал он с непривычной горячностью, — я хочу знать, скажи, кто я для тебя? Твоя игрушка, марионетка, и ты можешь ее в один момент приблизить, а в другой просто вышвырнуть прочь и забыть, когда тебе становится скучно и у тебя плохое настроение. До того момента, когда тебе захочется вновь вернуть ее для своего удовольствия. Но я не тот человек, которым можно манипулировать. Ты сама пошла на этот брак, и будь добра с этим смириться.

— Нет. Пока я не буду готова, — упрямо сказала она.

И чуть не отшатнулась, так сверкнули гневом синие глаза.

— Нет, ты станешь поступать, как я говорю. Мы женаты два года. Сколько еще времени тебе требуется? Я женатый мужчина, а не монах. У нас есть ребенок, и в ближайшем будущем он получит брата или сестру, так что предлагаю закончить все разногласия и заняться делом. Может быть, потом, в более спокойной обстановке, ты изложишь свои претензии, и мы все обсудим.

Дельфина вспомнила его похотливые взгляды на смазливую служанку. Нет, она не станет ждать, а выскажет все сейчас.

— Ты оставил меня одну на долгий срок, Стивен. Я даже успела забыть, как выглядит отец моего ребенка. Когда я выходила за тебя, я не имела ни малейшего представления, что такое брак, что такое быть женой и матерью. Но, не имея опыта, я старалась, как могла, делала все, что в моих силах. Я вела хозяйство, ремонтировала и декорировала заново твой дом, нанимала слуг, воспитывала ребенка. А когда ты вернулся, все, что я попросила у тебя взамен, — дать мне время, чтобы привыкнуть к тебе. И если ты сам хочешь гармоничных семейных отношений, ты должен пойти на это.

— Сколько еще ждать? — Он не скрывал сарказма. — Месяц? Полгода, год?

— Ты сейчас зол, Стивен. Давай прекратим этот спор.

— Зол — неподходящее слово для моего состояния. Я вне себя от бешенства, так будет вернее. Пойми, твое присутствие рядом всегда будет действовать на меня определенным образом. Будь ты некрасива, глупа, я мог бы спокойно игнорировать тебя. Но из всех женщин Лондона Оакли выбрал для меня девственницу — слишком соблазнительную и пылкую, можно сказать, королеву девственниц, сидевшую на троне и окруженную морем невинности.

— Можешь издеваться над девственницами сколько тебе угодно, — вспыхнула она, — но тем не менее хочу заметить, что ты не отказался, поскольку не было рядом никого другого.

Она отвернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за руку и резко повернул к себе, положил тяжелые руки на ее плечи, она почувствовала, как больно пальцы впились в ее кожу, лицо стало красным от гнева, рот кривила горькая улыбка. Она увидела его горящий взгляд, сжатые скулы.

— Осторожнее, Дельфина, — прорычал он, — ты моя жена. Да, я тогда поступил с тобой плохо, можешь за это мне отомстить по своему усмотрению, и закончим на этом. Больше я не желаю слушать. Ты постоянно искушаешь меня своим видом, своим взглядом, а потом отвергаешь мое право мужа.

Но Дельфина не отступила, и, глядя прямо ему в глаза, она высвободилась из его железной хватки.

— Если ты так оскорблен и не можешь собой владеть, я тебя не держу — можешь отправляться туда, где обычно встречают подходящую особу для удовлетворения своих страстей, выберешь по своему вкусу. Как ты уже поступил однажды, но ошибся с выбором. Так чего ты ждал после этого, Стивен? Особенно после того, как сбежал не попрощавшись. А вернувшись после длительного отсутствия, решил, что я по одному щелчку твоих пальцев запрыгну в твою постель, как хорошо натасканная охотничья собака? Что буду угождать, а потом, когда тебе станет со мной скучно, стерплю, если ты поищешь более подходящий объект для удовлетворения своего вожделения?

Он яростно взлохматил свои волосы.

— Ты рождена, чтобы бесить меня и все время держать на крючке, и делаешь это лучше всех. — И вдруг неожиданная мысль пришла ему в голову, он замолчал и посмотрел на нее с любопытством. — Ты ведь нисколько не боишься меня, Дельфина?

— Нет, — ответила она, — я просто женщина, но у меня есть своя гордость, и я тебе не принадлежу, как ты считаешь. — С этими словами она повернулась и пошла прочь.

Он с невольным восхищением провожал ее взглядом, любуясь ее летящей походкой и природной грацией. Он страстно желал эту женщину, до умопомрачения, до помешательства. Сколько еще он сможет продержаться? Он помедлил, прежде чем последовать за Дельфиной. Ее слова смутили его. Как их понимать? Она предпочитает, чтобы он имел любовницу, или предполагала, что он непременно должен был иметь женщин во время войны в Испании, и это ее не возмущало, она считает это в порядке вещей. И в то же время не может перенести, когда он смотрит на другую женщину в ее присутствии, ее гордость уязвлена тем, что он оказывает знаки внимания другой при посторонних.

Он покачал головой; так и не постигнув странную женскую логику, и пошел вслед за Дельфиной к лошадям. Он и подумать не мог, что, вернувшись домой, в Тамару, столкнется с таким упрямством и непониманием, со стеной отчуждения, которую воздвигнет его жена. Но если она считает, что и дальше так будет продолжаться, ее ждет разочарование. Он уважал ее просьбу, потому что они были долгое время в разлуке и отвыкли друг от друга, да и не успели привыкнуть, было очень мало времени. Но она все еще его жена, и он не станет терпеть свое вынужденное положение холостяка.

Они не разговаривали на пути к дому. Но это молчание действовало угнетающе на Дельфину, она по-настоящему страдала. Напрасно уговаривала себя, что поскольку между ними не было любви и до его отъезда в Испанию, то откуда ей взяться сейчас. Но почему, когда она представляет его в объятиях другой женщины, сердце начинает гак болеть в груди, что трудно становится дышать. Ее охватывает одиночество и такое отчаяние, что ей хочется умереть.