День сегодня необычный, и сегодня я даже парадным оружием займусь.

И отправился я в гостиную, и снял со стены эльфийский меч, и с ним поработал. Теоретически меч как бы заботится о себе сам, а также выбирает себе хозяина. Выбранному хозяину он служит верно, порхает в воздухе как невесомая веточка и разрубает все, что попадется под лезвие. А в случае нужды и говорить с избранным будет. Так обычно описывают эльфийские клинки. И в легендах, и в разговорах. Но если владелец клинка не признан мечом — тогда им он не сотворит и сотой доли того, на что способен признанный хозяин. А некоторые мечи, созданные именно для великих героев, могут погубить не столь великого владельца. И так далее, и так далее, смотри исследование Модеста Измоденова «Эльфийское оружие», том первый, со страницы восемнадцатой по сто двадцать седьмую. До восемнадцатой страницы автор излагает, почему эту книгу он собрался написать, и благодарит многих людей, его просветивших насчет некоторых темных мест. А дальше идет пересказ самых широко известных эльфийских легенд об оружии в нашем переводе и нашем понимании.

О ценности изложения господина Измоденова вы уже поняли, но слава богам, был у него соавтор и рисовальщик Александр Ремнев, который и сделал из вороха пустословия достойное собрание гравюр и рисунков. Поэтому всякий читатель может увидеть в одном месте все доступные исследователям эльфийские мечи и копья, которые Ремнев и изобразил.

Второй том так и не вышел, оттого эльфийские луки и щиты показать нам некому.

А об эльфийских мечах люди могут достоверно знать, что мечи эти легки и изящны, чаще прямые, но иногда бывают и изогнутые. Металл их покрыт растительным узором и рунами. Драгоценные камни в них встречаются, но не очень часто. Магией напичканы от и до, но мы в ней ничего не понимаем. Вот и все. Глядишь на них и соображаешь, что мы с эльфами совсем разные. Это изделия существ, которые с нами имеют только отдаленное внутреннее сходство. Внешне-то эльф достаточно близок к человеку, и совместное потомство у людей и эльфов имеется, чего не скажешь о возможности получить такое потомство от человека и гнома или орка.

Вот лежит он у меня на руках, и время его не берет. Как будто оружейники с ним колдовать закончили только сегодня утром. У него есть свое имя (только я его не знаю), есть своя магия (я ее чувствую, только она мною не осознается, и заклинания разделения и структуры ее не берут), есть та самая красота, глядя на которую, я и заключаю про свою абсолютную внутреннюю нетождественность эльфу. Вот закрутил!

Достался он мне как трофей, только не мой, а деда, давно уже воевавшего с эльфами и снявшего этот клинок с убитого эльфа явно знатного рода. Ножны были тоже эльфийскими, но они потерялись при одном из переездов. Потому сделали простые — кожаные, с металлическим наконечником. Наверное, меч воспринимает их как тюрьму.

Меч прямой, полутораручный, клинок в сечении ромбический, обоюдоострый. Гарда простая, без разных филигранных завитков и захватов для чужого клинка. Рукоять деревянная, из какого-то дерева черно-коричневого цвета с белыми прожилками. Нам такие деревья эльфы не показывают. Оголовок в виде шарика. И везде орнамент — переплетающиеся цветы и листья, среди которых вкраплены надписи. Разобрать я смог только отдельные фрагменты. Я уже говорил, что квенья, который знают люди, и квенья, на котором говорят эльфы, — это разные языки. Насчет магии в клинке тоже говорил.

Меч меня за хозяина не признает, поэтому фехтовать им мне неудобно. Он, наверное, сопротивляется. Но я признаю его право на самоопределение и поэтому редко его трогаю. В качестве дипломатического жеста иногда достаю из ножен и даю «погулять». А сегодня еще малость потешу душу меча, дав ему почувствовать себя дееспособным. У меня есть кусок гномьей кольчуги. На полено сейчас положу этот обрывок и рубану. Р-раз! Меч прорубает кольца и древесину. Пусть вспомнит молодость. Правда, это кольчуга одинарного плетения, а в молодости он мог встретить и кое-что попрочнее.

Теперь пусть погуляет. А я помою руки под проточной водой и займусь гномьей секирой. Почему руки помою? А чтобы никакая эманация эльфийская на гномское изделие не попала. Кто их знает, может, даже эльфийская ржавчина с гномьей враждуют так, как гном с эльфом.

Секира чисто парадная, сделанная гномами на заказ аборигенского сеньора, чтобы парадную залу украсить. Красивая и дорогая, но воевать ею тоже можно, если хватит сил. Хотя прежний владелец, презентовавший мне ее в благодарность за выздоровление жены, был уверен, что она древняя и заслуженная. Но гномы лучше знают, а я их уже спрашивал про нее. А раз сделана она для украшения интерьера, то и у меня она интерьер украшает.

Вот и все. На сегодня оружия хватит. Расставляю и вешаю все по местам, перерубленные кольца кольчуги собираю и заворачиваю в бумагу. Для меня они — мусор, а Снорри, может, и пригодятся для чего-то.

Пора уже ужинать, вот сейчас и пойду разогревать ужин. Левчика сегодня кормим колбасой и молочком. Рыб он благополучно доел утром, а на базар за новыми сегодня я не ходил. А после ужина мы пошли за дровами на вечернюю топку. Левчик нарезал круги вокруг меня, отпугивая бесов и котов, а я дровами занимался под надежной охраной.

После чего вернулись домой, дрова сгрузили, Левчику лапки высушили, печки протопили и стали заниматься важными делами. Я стал дописывать эпилог, а Левчик играть с мячиком, оставшимся от Масика. Текст я доделал к полуночи, облегченно вздохнул и ушел на боковую. Левчик же отправился в поход по дому в поисках приключений.

Следующий день меня встретило прыжками котенка, требующего утренней порции внимания и колбаски. Совершив неотложные дела (кормление котенка — самое неотложное), я стал готовиться к выходу. С утра у меня были семинар и практическое занятие, а после обеда лекция (я их официально не читаю, это меня попросили подменить шибко занятого доцента).

Между последним занятием и лекцией образуется окно, которое я посвящу походу за карасиками для своего питомца. А сам чем-то перекушу — серьезно поем уже дома. Гм, а дома-то поесть не удастся: вчерашнего осталось мизер, а утром я уже не успеваю что-то приготовить. Ага, сделаю так — возьму горшок-двойчатку и в него наберу обед в трактире. А завтра уже займусь готовкой. Или сегодня вечером. Как душа лежать будет. День прошел в трудах и заботах, сделал я многое, в том числе отдал конец рукописи на перепечатку. Больные что-то перестали зазывать, но это к лучшему — немного отдохну от визитов.

Вечер я провел за приготовлением тушеной картошки с мясом. Натушил ее большой чугунок, с расчетом на два-три дня. Левчику рыбы на те же два дня хватит, так что можно временно о пропитании не беспокоиться. Вот булочек и чего-то в этом роде можно подкупить.

Утром я поеду в гости к Снорри, а занятие у меня после обеда. Ближе к обеду булочками и озабочусь. Где-нибудь в Академии.

Мастер Снорри жил на Ржевской улице, поэтому я вызвал «зимнее такси», то бишь сани, ибо пешком туда далековато. Хозяин жил в городе уже лет двадцать, оставшись тут после «Большой жизни». Причем он как-то ухитрился жениться уже после того, как остался в Твери. Я как-то в беседе с ним ехидно поинтересовался — уж не остался ли он в городе пришлых, чтобы не возвращаться под землю и не жениться там на той, на которую родители укажут? Снорри шутку прочувствовал (а она как раз в гномьем духе) и ответил, что все было именно так, но он недооценил Хильдину мамашу. Она его и тут достала и принудила к законному браку со своей младшенькой.