Кровь стучит в ушах, отдаваясь эхом среди тяжелых, приближающихся шагов. Я вскакиваю на ноги, складываю бумаги с изображением моего дома, засовываю их в карман, а остальные быстро запихиваю обратно в книгу, где их нашла. Я подхожу к занавеске.

Мне нужно выбраться отсюда. Сейчас.

Мое бедро ударяется о маленький столик, когда я спешу уйти, опрокидывая пустую бутылку из-под бренди. Она оглушительно разбивается о каменный пол.

– Что это было? – из коридора доносится чей-то голос. Я пригибаюсь, чтобы спрятаться, пытаясь собрать осколки и забросить их под кровать, морщась, когда острый край режет мой палец.

Я бросаюсь назад к занавеске, мое сердцебиение отдается эхом в ушах.

– Доброе утро, милорд! – голос Имоджен останавливает меня. Звук шагов снаружи затихает. – Так скоро вернулись?

– Я кое-что забыл, – я сглатываю, узнав голос Найла.

Я оглядываюсь по сторонам, отчаянно ища, где бы спрятаться. Холодный пот выступает на лбу, когда я не вижу выхода. Стол слишком маленький. Кровать слишком низкая. Угол слишком открыт.

Если бы только я могла выполнить благословение. Я сгибаю пальцы, пытаясь заставить себя почувствовать странное ощущение, которое всегда приходит случайно.

Ничего. Шаги приближаются.

– Вообще-то, милорд, – прерывает его голос Имоджен, – я видела мышь в коридоре. Не поможете ли вы мне избавиться от нее? Я обещаю, что это не займет много времени.

Наступившая тишина грозит вдавить меня в пол.

– Ладно, – вздыхает Найл. – Давай сделаем это быстро.

Шаги Имоджен и Найла затихают за углом, и я медленно выдыхаю.

Я быстро и бесшумно выскальзываю из казармы. Мне определенно нужно вышить что-нибудь приятное для Имоджен.

* * *

К тому времени, как я приближаюсь к тренировочной площадке, солнце уже взошло, и я чувствую, что после набега на мужскую казарму сил у меня не осталось. Я пытаюсь избавиться от усталости, глубоко вдыхая холодный утренний воздух. Мой желудок раздраженно урчит, напоминая, что я пропустила завтрак.

Я засовываю пальцы в карман, прикасаясь к бумагам, которые украла из комнаты Найла. По крайней мере, я на шаг ближе.

Я останавливаюсь на обычном месте на краю тренировочной площадки, где я встречалась с Кеннан каждый день на этой неделе. Я забыла, прошло пять дней или шесть. Они все начали кровоточить вместе, и я не знаю, прогрессирую ли я или барахтаюсь на месте. Кеннан невозможно понять, и я не чувствую себя ближе к овладению своей собственной силой – если она у меня действительно есть.

– Ты все еще здесь? – глубокий мелодичный голос пугает меня. Я оборачиваюсь и вижу, что Равод стоит рядом, скрестив руки на груди, и в уголках его рта играет непонятная улыбка. Интересно, осознает ли он, что его слова возымели обратный эффект? Чем больше он насмехается надо мной или предостерегает, тем решительнее я становлюсь. Я хочу видеть выражение его лица, когда докажу, что он не прав.

– Приготовься проиграть пари, Равод, – говорю я, довольная тем, что говорю более уверенно, чем чувствую. Я даже рада, что он здесь. И любопытно, где он был всю неделю, – я никуда не поеду.

Взгляд Равода блуждает по моему лицу, то ли удивленно, то ли со скептицизмом.

– Посмотрим, – он морщит лоб. – Что случилось?

Я следую за его взглядом, он смотрит на длинный порез, идущий вдоль моего пальца. У меня перехватывает дыхание, когда я вспоминаю о ране, которую получила, роясь в комнате Найла.

– Случайность, – я сжимаю руку, как будто уберу рану с глаз долой и он каким-то образом забудет, что видел ее.

– Тебе, наверное, стоит что-нибудь на нее надеть, – говорит Равод, – ты же не хочешь, чтобы произошло заражение.

Прежде чем я успеваю ответить, он достает из мешочка на поясе маленький пузырек.

– Могу я?..

Я позволяю ему взять меня за руку, возможно, слишком поспешно. Его пальцы теплые сквозь ткань перчаток.

– Ты просто носишь с собой дезинфицирующее средство? – спрашиваю я.

– Моя мать была врачом в… – он резко обрывает себя, переворачивает мою руку и прикладывает ткань с несколькими каплями холодной жидкости к моей ране. Его темные глаза спокойны и сосредоточенны, более магнетичны, чем обычно. Лекарство жжет, и моя рука вздрагивает в его руке. Он нежно сжимает мою ладонь, чтобы я не потревожила рану, – я немного помогал ей в клинике. Старые привычки умирают с трудом, полагаю. Стой спокойно, чтобы лекарство проникло внутрь.

– Ты тоже хотел стать врачом? – я не могу не задавать вопросы. Это первый раз, когда он откровенен со мной.

Равод пожимает плечами.

– Возможно, в конце концов я бы стал работать в клинике. Но у меня определенно нет подобающих доктору манер.

– Как твой пациент, думаю, ты поступил правильно, – я улыбаюсь. – Твоя мать… Похоже, она действительно замечательный человек.

Едва заметная улыбка появляется в уголках его рта.

– Была, – шепчет он, – такой она и была… теперь ее нет.

Его рука дрожит на моей, как маленькое раненое лесное существо. Я боюсь, что он снова замкнется, его взгляд прикован к тому месту, где наши руки встречаются, будто для него такое совсем чуждо.

– Я тоже потеряла маму, – тихо говорю я, – знаю, как это больно.

Его глаза встречаются с моими, слегка расширяясь от эмоций. Я не уверена, из-за того ли, что я сказала ему прошлой ночью, или из-за какой-то старой обиды, но он заставляет себя отвести взгляд, прочищая горло.

– Не только смерть, – шепчет он. Его голос едва слышен из-за ветра в горах, – есть много причин, почему кто-то, кто дорог тебе, больше не может быть рядом.

– Значит, когда ты берешь с собой лекарство, чувствуешь, что она все еще с тобой?

Он резко опускает мою руку и убирает пузырек обратно в сумку. Я зашла слишком далеко.

– Это должно предотвратить инфекцию и образование рубцов, – говорит он, – в будущем тебе следует быть осторожнее.

Он бросает взгляд в сторону: приближается Кеннан. Он кивает ей, прежде чем уйти, и пока я смотрю, как его высокая фигура удаляется, мне требуется вся сила воли, чтобы не последовать за ним.

Даже если я не нахожу его занимательным, с кем угодно в мире было бы приятнее проводить время, чем с Кеннан.

– Я решила попробовать другой подход сегодня, – говорит Кеннан без предисловий, как я и ожидала от нее, – пошли со мной.

Она почти не сбавляет шаг, уводя меня с тренировочной площадки обратно к главному входу в крыло бардов. На этот раз она ведет меня мимо знакомых мест к большим воротам в глубине, которые ведут в темный туннель.

Порыв холодного ветра проходит сквозь камень, и я вздрагиваю. Только тусклый огонь факелов освещает путь, затрудняя шаги по неровной земле. После нескольких резких поворотов Кеннан останавливается у второй калитки и распахивает ее.