Когда я вошёл во двор дома, мать хлопотала в хлеву, вываливала помои в чан свиньям. Было заметно, как она постарела, наверное, больше не внешне, а внутренне, морально. Да и понятное дело, сохранять твердость духа и трезвость рассудка в царивших вокруг анархии и хаосе, словно деревня застряла в лихих девяностых, становилось всё тяжелее.

Но увидев её, я забыл обо всём на свете, опустил сумку на землю и, переполненный нежностью, произнёс, улыбаясь во весь рот:

– Здравствуй, мама.

То-то она удивилась, когда обернулась. Секунду промешкалась, словно прикидывая, сон привиделся ей или нет, а потом кинулась в объятия…»

– … какая она была легкая, – сказал Марк, печально улыбнувшись, и тут же потер скулу, ушибленную от удара Разумовского во время утреннего спарринга.

– Саднит? – спросил Сергей, довольный победой над Марком.

Крицкий хитро прищурился, на манер Арнольда Шварценеггера.

– Есть такое, – и секундой позже добавил, – непривычное ощущение.

Он открыл вторую бутылочку пива.

– Привыкай, – съехидничал Разумовский.

– Прошло, наверное, месяца два, как я вернулся домой…

«… к дому подъехали два черных «Прадика». Я тогда крышей занимался над кухней. Она прохудилась и стала протекать. И пока морозы совсем не ударили, и снег не лёг, взялся залатать. Из машин вышло человек шесть. Старшего приметил сразу: одеждой выделялся. В отличие от остальных, одетых кто во что, этот носил аккуратный и с виду дорогой темно-синий костюм, при галстуке, на ногах начищенные до блеска ботинки.

– Марк? – окрикнул он меня, когда я оторвался от латания крыши, чтобы рассмотреть приехавших.

– Ну, – недоверчиво буркнул я.

– Позволите войти? – поинтересовался старший. – Хотелось бы поговорить с вами.

– Отчего же не позволю, заходите, раз приехали.

Представился Дмитрием, но просил звать просто Дима, да он в основном только и говорил. Красиво так, витиевато. Дмитрий был серьёзным бизнесменом с большими деньгами и амбициями. А амбиции таких бизнесменов сводятся к земле, на которой стоит деревня. Я помалкивал, внимательно слушая – армейская привычка оказалась очень кстати. Вот только никак не связывалось в единую картину то, что слышал, с тем, что творилось на самом деле: алкоголизм, разруха, наркотики свободно гуляли, даже проституция. Уж что-что, но это!

В итоге за красивыми словами и обещаниями сделать жизнь сельчан лучше и красивее, привнести блага цивилизации, я уловил лишь алчное желание сгрести за копейки землю тех, кто проживает в селе.

– А для вас, Марк, – подытожил в конце этот Дима, подражая герою Марлона Брандо, Вито Карлеоне из фильма «Крестный отец», – у нас есть предложение, от которого вы вряд ли сможете отказаться.

Тут я насторожился, организм внутренне мобилизовался, готовый к «незапланированным» поворотам.

– Мы предлагаем вам, Марк, работать на нас.

Я наигранно задумался. Само собой, работать на них я нисколько не собирался, но откажись я сразу, заявив, что они могут засунуть предложенную работу в одно место, нажил бы врагов моментально, а то и поплатился бы жизнью. Но я понимал, что так просто тоже не слезут, потому старался выиграть время для подготовки.

– Вы знаете, Дмитрий, я только вернулся из армии, – начал я, – дома дел и хлопот накопилось. Сами видели, на кухне крыша прохудилась, да и матушка приболела, требуется уход.

Дима в лице переменился моментально: из дружелюбного и участливого он стал жестким и суровым.

– Надеюсь, вы понимаете, – цедил он почти сквозь зубы, видимо, не привыкший к отказам такого рода, – что дважды мы таких предложений не делаем.

Тут игры и закончились, пришло время открывать карты и выяснять, чья комбинация выигрышная.

Как я и предполагал, врагов я себе нажил. Правда, пока слабо представлял, что это за враги, но время всё-таки выиграл. К тому же доброе дело сделал, ведь язык Димы проболтал представляющую интерес информацию и в отношении самих «хозяев», и в отношении их возможностей, а остальное выяснить было делом времени…»

– …слушай, Серёг, – прервав повествование, обратился Марк к Разумовскому, – возьми в холодильнике ещё по парочке банок светлого.

Удобно устроившемуся в кресле Разумовскому совсем не хотелось спускаться на кухню, и он попытался аргументированно отмазаться:

– По-моему, это пиво майора. Не думаю, что он будет доволен, обнаружив в холодильнике полупустую упаковку.

– Не убедительно, Серёга, – ответил Марк, хотя Разумовский это понимал и сам, но попытаться стоило, – майор пьет исключительно красное вино и только французское, которое хранит не в общем холодильнике, а у себя в погребке.

– Ладно, – недовольно протянул Разумовский, – сейчас принесу.

– Так вот, – продолжил Крицкий, когда они с Серёгой открыли по очередной банке пива…

«… следующая встреча состоялась недельки через три. К тому времени я понял, что это была за шайка, хотя таковой её назвать сложно. Целая организация, за которой стояли серьёзные люди, на которых работали областные чиновники, начальники районной милиции, налоговой, Росреестра. В общем, финансами подмяли под себя все ключевые позиции и посты с одной целью – заполучить землю. Теперь эта валюта твёрже доллара, и что бы кто ни делал, цена будет всегда расти. А жителей села приобщали к алкоголю, наркотикам, развращали проституцией, чтобы люди за копейки продавали дома и землю. Такая вот стратегия: не переплачивать.

Приехали четыре человека, все крепкие, из «спортсменов», как я их называл.

– Здорово, – вышел им на встречу. Трое махнули головами, этих мысленно отмел сразу, как шестерок.

Четвертый, который и являлся среди приехавших «старшим», в лоб задал вопрос:

– Не передумал?

Я всех приветствовал, излучая, на пример Иванушки-дурачка доброжелательность.

– О чем? – переспросил я у «старшего».

– О предложении, которое тебе сделали.

Стоял от «старшего» на расстоянии удара рукой.

– А, о предложении, – протянул я, сместившись влево на полшага, – да, поразмыслил.

– И? – «старший» что-то начинал нервничать, вероятно, долгие разговоры не входили его обязанности.

Всё произошло в считанные секунды, которые для меня тогда растянулись в вечность, словно, кадры замедленной съемки фильмов Джона Ву. Правым хуком вывел из строя «старшего», который покачнулся и рухнул на землю, словно мешок, и я повалился на землю вслед за ним. Болтавшийся в подмышечной кобуре «старшего» «Макаров» пришёлся как раз кстати. Пока сподручные приходили в себя от произошедшего, я разрядил в них обойму. Двоих уложил сразу, третий получил тяжёлое ранение в лёгкое. Вот с ним я и побеседовал, конечно, насколько позволяло состояние.