Та самая ненависть, которая два года назад заставила ЕГО почувствовать себя ничтожеством.

Ничтожеством рядом с той, которая искренне его презирала и не пыталась угодить. Не пыталась понравиться и действовать в угоду его самым мерзким и низменным желаниям. С самого начала не приняла правила той грязной игры, которые принимала каждая, оказавшаяся в ЕГО власти девушка. И, как правило, такие особи уже через неделю оказывались выброшенными из его особняка и памяти, словно их и не было вовсе.

Но не ОНА.

ОНА сломила привычный ход его игры, заставив ненавидеть самого себя.

Каждую ночь, приходя к ней в комнату, ОН искал подвох. Ждал, что в какой-то момент ОНА устанет изображать бедную, но очень гордую овечку и встанет перед ним на колени. Как это делали все до неё.

Все, но не ОНА.

Каждую ночь ОН наблюдал за ней и видел маленькую хрупкую девушку, свернутую беззащитным комочком на краю постели. Тоненькими пальчиками ОНА неизменно сжимала край одеяла, прижимая его к груди, словно щит. Словно преграду между ней и тем чудовищем, который считает, что вправе распоряжаться судьбами и жизнями тех, кто хоть на долю секунды покажется ему слабым.

Да, она была слаба. В разы слабее его, но это слабость была лишь физической. Та мощь и тот стержень, что она содержала в себе, не поддавались никакому сравнению. Хотя, изначально он был уверен, что она такая же несостоявшаяся соплячка, что и её братец. Так же гонится за легкими деньгами, играя и манипулируя.

Но ОН ошибся. Впервые в жизни он ошибся.

Каждую ночь, возвращаясь в свой особняк, который он ненавидел со смерти матери, он знал, что там, наверху, запертая в четырех стенах скрыта девушка, что таит в себе простое человеческое тепло. Но единственное, что он может себе позволить — это наблюдать со стороны. Он не имеет права согреваться тем теплом.

Холодная тьма, что царила в нем долгие годы, могла погасить тот огонёк, что девушка гордо несла внутри себя, не позволяя кому-либо его задуть.

Испытав столько боли, что выпало на её участь, только за два месяца проживание в его особняке, ОНА осталась собой.

Он был готов уничтожить Влада голыми руками. Она смилостивилась — он поддался.

ОН хотел стереть в порошок её братца, когда увидел слёзы ненависти в янтарных глазах, на берегу того озера, на котором не появлялся почти двадцать лет. Он позволил ей бить себя столько, сколько ей будет нужно, только лишь бы она хоть немного выплеснула всю ту боль, что скрывалась в ней не только потому что она попала в его мир. Там на парковке ресторана, когда единственный родной человек плеснул ей в лицо грязь своих мыслей, он осознал с каким дерьмом она боролась ежедневно ещё до встречи с ним.

Там на берегу озера ОН хотел стать её щитом.

В ту ночь ему казалось, что если он уснёт, то, то тепло, что она таит в себе, исчезнет. Вдыхая аромат её волос, он пытался понять её. Впитать в свою память именно такой: хрупкой, нежной, в его руках. В ту ночь вместо привычного одеяла, она прижимала к груди его ладонь.

ОНА позволила ему стать её щитом, а ОН впервые испугался не оправдать её ожидания.

А потом он её возненавидел.

Очнувшись в палате после ранения и клинической смерти, первая, о ком ОН подумал, была ОНА.

Но её не оказалось рядом, ни тогда, ни позже. Он понимал, что сам приказал ей бежать как можно дальше и не возвращаться, но не мог перестать злиться на неё за то, что она впервые его послушала. Он был уверен, что она сделает всё наоборот.

Как делала всегда.

Непокорность — его любимый аромат, который принадлежал только ей.

Игнорируя его грозность и пылающую ярость, она маленькими пальчиками, не боясь обжечься, гасила всё то черное пламя, из которого состояла его дьявольская сущность.

И согревала иным, незнакомым ему, но таким желанным — теплом.

Но ОНА так и не пришла. И ОН решил забыться.

Забыться в объятиях других женщин, не похожих на нее. Каждую ночь он менял девушек, как кукол. И каждую ночь ненавидел себя за это.

Ни одна из них не смогла коснуться его души. Ни одна из них не смотрела в его глаза так, как смотрела только ОНА.

Каждая новая девушка извивалась и громко стонала в его руках, демонстрируя как ей хорошо и как ей это нравится.

Но каждый раз, глядя на этот порно-театр, ОН вспоминал, как тихо стонала ОНА, позволяя ему, быть с ней тем, кем ОН никогда не был.

Позволяя ему, быть с ней…

Однажды утром он обнаружил себя в её квартире, в которой она так и не появилась.

Она словно растворилась в том дожде, словно её никогда и не было. Словно он её придумал для себя, чтобы не казаться тем одиноким ничтожеством, которым был всю жизнь, пока в его кабинет не вошла ОНА.

ОН решил её найти. Догадывался о том, что человек, которому он доверял больше, чем своему родному отцу, точно знает о том, где она прячется. Он пообещал Михаилу Ильичу, что даже не приблизится к ней. Он просто должен знать, что с ней всё хорошо и понять причину её исчезновения из его жизни.

Ильич поддался.

Зимним утром черный внедорожник заехал в далекое село, находящееся в семистах километрах от города.

Он чувствовал дрожь в держащей сигарету руке. Но не мог понять её причину: волнение или гнев? Неужели она настолько сильно его ненавидит, что готова прятаться в этой дыре всю оставшуюся жизнь?

Затем ОН увидел ЕЁ. Сердце на мгновение замерло и пустилось в хаотичный пляс. Она не изменилась, но стала совершенно иной.

Неся маленькую смеющуюся девочку на руках, она нежно ей улыбалась и целовала крохотное личико.

Ильич коротко кивнул на незаданный вопрос, тем самым разверзнув черную бездну в его груди.

Его хрупкая девочка прячется от него, чтобы защитить тот маленький розовый свёрток в теплых руках. В тех руках, которые он так любил прижимать к своей груди, пока ОНА спала.

В тот момент он в полной мере осознал — какое ОН чудовище.

С ещё большей яростью он решил её забыть. Утопить в виски каждое воспоминание, связанное с ней. Забыться в объятиях других женщин, меняя их пачками, создавая видимость того, что он счастлив. Словно ОНА могла видеть его в эти моменты — болезненного забытья.

В какой-то момент он решил, что справился с собой. Утопил всю ту ванильную чушь, что ОНА однажды поселила в нем.

Нужно только убедиться в этом. Посмотреть ей лично в глаза и понять, что ОН перегорел, а ОНА всего лишь осталась одной из тех, имён и лиц, которых он не запоминает.

Просто очередная…

Просто никто…

Но он ошибся.

Попав в омут её янтарных глаз, что смотрели на него с нежностью и теплом, даже спустя долгих два года, он понял, что снова ошибся, решив, что она такая же как и все.