– И что должен сделать Дадли?

– Подменить одежду. Вчера в доме был портной. Его привел этот Джон… Питер подробно рассказал, какой должен быть сюртук и перчатки, и портной обязался сделать все к сегодняшнему дню. Он получил задаток и полтора фунта отдельно. Я так поняла, что за молчание.

– Очень любопытно, – повторил Каслри, – а что Питер должен сделать с сюртуком и перчатками курьера?

– Принести домой и отдать слуге. После этого Джон или как его там… он сказал, что уйдет, и Питера больше не побеспокоят.

– А долг?

– Питер тоже спросил об этом. Долг будет погашен, так сказал этот слуга. Питер уточнил: «Настоящими банкнотами, или как в прошлый раз?»

– И что ответил Джон?

– Золотом, – выдохнула Вивиан и в первый раз подняла на виконта испуганный взгляд. – Боже мой, что же все это значит? Во что ввязался Питер и что ему грозит?

Руперт молчал долго. Настолько долго, что блестящие глаза успела затопить настоящая паника. Виконт очень осторожно, отеческим движением обнял девушку за плечи.

– Вам понадобится все ваше мужество, мисс Дадли, – сказал он, наконец, – думаю, ваш брат попал в очень хитрую ловушку, и чтобы выбраться оттуда, ему понадобиться наша помощь.

– Наша? – переспросила она.

– Ваша и моя.

– Я сделаю все, что необходимо, – горячо пообещала девушка, – Скажите только, что.

– Одежда курьера. Вы знаете, как она выглядела? Можете рассказать мне?

Обратно на гравиевую дорожку, где остался заскучавший уже Ветерок, Вивиан выбиралась не столько напуганная, сколько озадаченная. Каслри провожать ее не стал, заметив, что будет лучше, если их не увидят вместе, и, подумав, Вивиан с этим согласилась. Политика – политикой, но и о помолвке забывать нельзя. Хотя с тех пор, как она снова увидела помощника министра, милый, но ничем не выдающийся образ жениха как-то потускнел в ее воображении.

Поглощенная невеселыми мыслями, Вивиан взялась за повод. И вдруг остатки тумана обрушили на нее тревожные звуки. Каприз природы позволил ей очень отчетливо различить глухой удар, сдавленный вскрик и затем звуки борьбы. Казалось, это происходит совсем рядом. Девушка тревожно оглянулась – вокруг никого не было. Утренний парк был совершенно пуст, именно поэтому Каслри и выбрал его для тайной встречи. Позвать на помощь было совершенно некого. Но ошибиться она не могла – туман отчетливо донес до нее стон виконта.

Приказав Ветерку ждать, Вивиан подхватила подол шерстяной юбки и сломя голову бросилась туда, куда несколько минут назад ушел Каслри.

Взгляду Вивиан открылась небольшая круглая поляна, посреди которой лежала, на первый взгляд, куча старого тряпья. Она бросилась туда и чуть не сломала ногу, угодив в кроличью нору. Употребив слово, которое совсем не полагается знать благородной леди, Вивиан стала осторожнее.

Подойдя ближе, девушка едва не отпрянула. Каслри лежал на спине, без звука и движения. Глаза его были закрыты, лицо заливала бледность, даже с отливом в синеву. Парик слетел, и Вивиан впервые заметила, что каштановые волосы виконта наполовину седы. Она упала на колени и, сдернув перчатку, прижала пальцы к шее Каслри. Пульс прощупывался, но еле-еле. Рука оказалась в чем-то липком, и, поднеся ее к лицу, девушка с ужасом уставилась на густую красную кровь. Ее было много. Слишком много.

– Помогите, – прошептала она, едва разжимая губы.

Тишину парка разорвал выстрел. Он прозвучал оглушительно. Горячим воздухом девушке обожгло щеку, маленькая аккуратная шляпка с круглыми полями, специально для верховой прогулки, слетела. Девушка инстинктивно пригнулась. Спустя мгновение она поняла, что чудом осталась жива. Кто-то стрелял в нее. Кто-то, кто напал на секретаря министра. И этот кто-то все еще рядом, и может закончить дело. Впрочем, ему еще нужно перезарядить оружие. А караулы совсем рядом.

Девушка вскочила и, сложив ладони рупором, звонко закричала:

– Помогите! Скорее помогите! Человек ранен!

Каслри зашевелился и приоткрыл глаза.

– Чего орешь? – тихо спросил он, – испугалась?

Вивиан опустилась рядом.

– Вы живы? Господи, какое счастье…

– Он сильно меня?

– Н…не знаю…

– Прижми что-нибудь к ране и держи крепче, как сможешь. Иначе… будет плохо.

Вивиан закрутила головой.

– Ваш парик? Годится?

– Все что угодно, только держи крепче. Я слишком быстро теряю силы. Запомни, все, о чем мы с тобой говорили, нужно повторить еще одному человеку. Ему можно доверять.

– Какому человеку? – нервно спросила Вивиан. – Я собираюсь отвезти вас к доктору, и не хочу знать ни о каких людях!

– А ваш брат? – напомнил Каслри. – Он по-прежнему в опасности.

– Что за человек? – процедила Вивиан сквозь сжатые зубы, изо всех сил прижимая к спине виконта намокший от крови парик.

– Баронет Родерик Джеймс Бикфорд. Загородное поместье Бикфорд-Корт по западной дороге. Запомнила? Родерик Бикфорд. Найди его, как только придет помощь. Не медли ни мгновения. До врача меня довезут и без тебя… или не довезут, как Господь сподобит. Но ты поторопись, иначе потеряешь брата. Ты поняла меня? – Вивиан кивнула. – Обещаешь? У тебя все получится. Только не медли.

На краю поляны послышались голоса. Вивиан подняла голову.

– Сюда, скорее! Человек ранен!

* * *

Баронет Родерик Джеймс Бикфорд спокойно наслаждался утренним сном в постели с любимой супругой, у которой неожиданно оказался сумасшедший южный темперамент. Честно сказать, этой ночью она вымотала его до потери сил, так что в сон он провалился в полной уверенности, что утром не встанет. Впрочем, такую «пытку» он готов был терпеть до конца жизни. Рик спал и улыбался во сне, а рука его, сильная рука моряка и воина, нежно гладила тонкое плечо женщины, обретенной так неожиданно в чужой стране, чужом времени. Его единственной женщины.

Стук в дверь грубо разрушил идиллию. Он был настойчив, и спустя некоторое время Рик понял, что тот, кто ТАК ломится поутру в хозяйскую спальню, наверное, принес какие-то важные новости. А уже из этого следовал неизбежный вывод, что просто так он не уйдет, и нужно вставать.

– Что случилось? – сонно пробормотала Ирис.

– Пока не знаю, – буркнул Рик, торопливо одеваясь, – надеюсь, что просто пожар или лошадей увели.

Услышав это, супруга мгновенно проснулась и села.

– Ты шутишь?

– Ну да. Моя любимая шутка – приказать слуге в шесть утра разбудить нас этим пушечным салютом. Особенно смешно после такой ночи. Когда мы уснули, помнишь?

– Часов в пять, не раньше, – Ирис зевнула, – ну и что? В этом есть что-то предосудительное? Мне больше так не делать?