Через три дня занятий я уже мог соединять буквы в слова и произносить их. Урок подходит к концу, и госпожа Пак предлагает мне записать еще один видеоролик, чтобы работать над произношением после занятий. Стоило мне достать телефон и начать съемку, как некая женщина с обязательной химической завивкой входит в класс, осматривается и что-то шепчет госпоже Пак.

«Мистер Трэвис, – говорит госпожа Пак на сбивчивом английском, – видео… посмотреть». Я показываю им только что отснятый видеоролик. В этот раз я специально удостоверился, что угол съемки достаточно широк и портреты отца и сына попадают в кадр не частично, а полностью. Действительно, они на видео целиком, лица белозубо улыбаются поверх головы госпожи Пак, пока она старательно произносит корейские слова, написанные на доске.

Обе женщины внимательно изучают запись и шепотом обмениваются какими-то комментариями. Затем госпожа Пак выходит к классной доске и указывает на портреты.

«Без господина Ким Ир Сена, Ким Чен Ира», – говорит она.

До меня доходит. Я показываю администратору, что удаляю запись. Улыбка. Довольны?

Очевидно, Мин подсуетилась. Я надеюсь, это помогло ей приобрести много дополнительных очков.

Сегодня я получил подобное замечание от госпожи Пак или ее начальства в последний раз. Я продолжу снимать много фотографий и видео каждый день. В качестве небольшого протеста я буду специально ловить в каждом кадре портреты вождей. В конце концов, если они запечатлены во всей своей улыбающейся цельности, я не нарушаю никаких законов и предписаний.

* * *

После занятий мы в очередной раз отправляемся выпить кофе. Сегодня – в гостинице «Пхеньян». Алек говорит, что она считается самой лучшей и дорогой в городе.

«Алек, я забыла тебе рассказать новость, – говорит Мин по пути. – В июне меня повысили. Теперь я – старший туристический гид. Только на одну ступень ниже товарища Кима!»

Мы поздравляем ее. Я спрашиваю, что еще – кроме перехода на более высокую иерархическую ступень – означает повышение. Оказалось, это один из тех вопросов, на который Мин, очевидно, не очень хотела отвечать.

«Вам надо… делать больше дел. Люди, хмммм, больше вас уважают…» – уклончиво мямлит она.

«Аааа, то есть ты стала начальником над бо́льшим числом людей!» – говорит Александр, указывая на нее пальцем.

Она смеется: «Да, это так!» – и в шутку ударяет кулаком по своей ладони. Ро мрачно смотрит в окно.

* * *

На Западе их называют миллениалами; в Северной Корее они известны как «поколение чанмадан» («основанные на рынке»). Они достигли совершеннолетия во времена Трудного похода – тех лет второй половины 1990-х годов, когда после кончины Ким Ир Сена и распада Советского Союза экономический коллапс в сочетании с экологической катастрофой вызвал самый страшный голод в истории страны. Система распределения продовольствия, от которой целиком и полностью зависели почти все северокорейцы, тогда просто развалилась. По всей стране стали появляться рынки. Только на них и могли в большей или меньшей степени положиться все граждане. Сегодня вы можете купить в КНДР практически всё, что пожелаете, если вы – обладатель твердой валюты. Северная Корея уже не полностью оторвана от остального мира. Благодаря работе рынков стала заметна серьезная вовлеченность граждан в то, что происходит в мировой экономике. Товары повседневного спроса, лекарства, предметы роскоши – всё можно продать, купить или поменять на что-то другое. Но не это главное. Почти как и везде в мире XXI века, информация здесь наиболее ценный товар. Сплетни и слухи, произносимые шепотом, циркулируют на рынках весьма свободно, и это более сочные лакомые кусочки, чем напечатанное в «Нодон Синмун» или декламируемое телевизионным диктором драматически-экзальтированным голосом в ежевечерних новостных программах. Рынки дают гражданам некую степень независимости и исподволь вбивают клин между властью и народом. Влияние рыночных отношений на жизнь северных корейцев особо заметно на примере сегодняшних двадцатилетних из «поколения чанмадан» – людей возраста Мин, которые не застали времена, когда абсолютно всем необходимым для жизни обеспечивало государство, но которые до сих пор помнят, как люди умирали прямо на улицах.

Шопинг – любимое занятие Мин. Второе после походов по ресторанам. Она прямо-таки одержима потреблением в любой его форме. Ее интересуют все наши потребительские привычки, и она готова перенять их почти полностью. Редкий случай, чтобы мы зашли в магазин, а она ничего себе не купила.

В действительности ее повышение, как и любое повышение теперь, – это рост степени дозволенной независимости в осуществлении какой-либо деловой деятельности помимо туризма. Экономические показатели туристического бизнеса в стране упали из-за круговорота плохих новостей с момента ареста Уормбиера. Но благодаря новым порядкам и правилам, которые общество восприняло в результате заметного роста рыночных отношений с 1990-х годов, это не является чем-то таким, о чем товарищ Ким и его непосредственные подчиненные могут серьезно беспокоиться. Существуют и другие способы, чтобы неплохо зарабатывать, ведь высокопоставленным сотрудникам любого государственного предприятия позволено делать почти всё что угодно. Для Мин это «всё что угодно» – лекарства и дорогая французская косметика: достаточно сложный бизнес из-за санкций, но не невозможный. Особенно, если есть выход на иностранцев, приезжающих в страну. Или возможность выехать за границу самому. Буквально за день до нашего приезда Мин вернулась из поездки в Уганду, в посольство КНДР в Кампале.

* * *

У кофейни гостиницы «Пхеньян» отдельный вход рядом со входом в фойе. На самом деле, это кафе представляет собой небольшую пристройку к зданию на крыше. Лифт доставляет вас на второй этаж, а в случае перебоев в электроснабжении вы сможете подняться туда по лестнице. Далее вы попадаете в весьма пафосное помещение, которое вполне гармонично вписывалось бы в окрестности любого западного города, населенного представителями среднего класса. Обстановка подчеркивает гламурность этого места: отделка деревом, украшенные шелком складные ширмы в японском стиле, которыми можно отгородиться, если необходима более приватная обстановка. Винтовая лестница ведет к остекленной террасе на крыше, с которой открываются виды на Пхеньянский Большой театр, расположенный на другой стороне улицы. Его украшает прекрасная мозаика, изображающая мать Ким Ир Сена в традиционном корейском женском наряде чосонот, держащую в руке пистолет[34]. Из колонок доносится хит группы «Моранбон» – песня «Мы стремимся к будущему». Танцевальная поп-музыка, которая является гимном, воспевающим эту великую эпоху в истории Трудовой партии Кореи. За стойкой очаровательная юная бариста бойко управляется с кофе-машиной, сияющей позолотой и серебром. Оказалось, что прошлым летом ее послали в Китай, чтобы она научилась этому нехитрому ремеслу, поэтому она с удовольствием показывает нам свои способности. Когда я заказываю американо, она указывает на возможность выбора кофейных зерен из разных мест Африки и Латинской Америки, а затем спрашивает, что я предпочитаю. Большой сладкоежка Алек удивленно обнаруживает в меню свой любимый южнокорейский десерт: горку гладких кусочков льда, покрытую сбитыми сливками, клубникой и политую клейким сиропом.