одинаково свободно; что они из киевских русов, можно было не сомневаться. По ухваткам это были люди высокородные, привычные скорее к оружию войны, чем к орудиям мирного хозяйства. Прочего Эскиль проверить не мог: людей из южных русских земель он не видел давным-давно. Пожалуй, с того далекого дня, когда сам Мстислав Свенельдич сказал ему на прощание: «В Киеве и в Русской земле ты – вне закона. И все твои варяги тоже». Мистина слов на ветер не бросает, это Эскилю было хорошо известно. К счастью, соваться в Киев ему больше не требовалось. Женившись на двоюродной племяннице Эйрика Берсерка, владыки Мерямаа, Эскиль на пару лет обосновался в Силверволле, но потом Эйрик счел нужным позаботиться о западном рубеже своих владений, и Эскиль с семьей перебрался в Видимирь, наследство его жены от ее первого мужа. Место это было очень важным: от озера Видимирь начинался сплошной водный путь, ведущий сперва в Мерямаа, а потом, через десятки переходов, способный привести в Булгар и даже в хазарский Итиль. К западу от Видимиря, через два перехода по волоку, за погостом Забитицы на Мсте, начинались владения князей Хольмгарда, то есть он служил своеобразной пряжкой, соединявшей две стороны света.

«Мы живем там, где начинается белый свет, – объясняла детям Каменная Хельга. – На запад от нас – половина мира, и на восток от нас – половина мира. Для тех и других у нас здесь – край света. А для нас самих – начало».

«От того оно все такое мокрое?» – спрашивал Рагнар, уже в пять лет недовольный доставшимся ему миром.

«Да, ведь начало всему миру дает Источник Урд».

«И потому Змей живет у нас поблизости? – прыгая от волнения, спрашивала Вефрид. – Да ведь? Мир начинается от Змеева камня?»

Лестно жить в том самом месте, откуда начинается мир, но и страшновато. Все на Видимирском волоке знали: под Змеевым камней обитает огромный змей, ростом со старую ель, седоватый, пестроватый, крылатый и двухголовый. Из ныне живущих никто не видел его своими глазами – кроме разве деда Заморы, хранителя камня и жреца, – но все знали, как он выглядит. И никто не желал встретиться с ним лицом к лицу. Даже задавать ему вопросы в полночный час давно не находилось охотников. Думая о нем, Вефрид испытывала трепет: ей привелось родиться близ той дыры, через какую боги нижних миров проникают в мир людей…

Когда Эскиль и Хельга обосновались здесь, Видимирь был почти разорен: прежние хозяева погибли, жители разбежались. Мало кто из них вернулся, но благодаря варягам, пришедшим вместе с Эскилем, и словенским переселенцам с запада городок оброс людьми и теперь насчитывал три сотни жителей. Все они уже не помещались в старые, при Несвете возведенные стены, и снаружи, за Полевыми воротами, образовался внушительный посад. У самого Эскиля хозяйство было обширное, и он принял Орма с Колем в домочадцы – дело им найдется, кусок хлеба тоже, а зимой, когда ходят на промысел зверя, при удаче они разживутся средствами и для собственного дома. У Эскиля они успели поработать на сенокосе – при этом выяснилось, что косить братья совсем не умеют, а по части скотины хорошо разбираются только в уходе за лошадьми. К конюшне их пока и приставили. Гудлауг Валун был ими недоволен – что это за мужчины, которые ни к какому делу не пригодны? – но Эскиль, тайком за ними наблюдавший, велел не притеснять их: пригодятся, когда обживутся.

В Перунов день вся Видимирская волость съезжалась к Змееву озеру – за пятнадцать верст к востоку, где лежал на берегу Змеев камень. Местность между двумя озерами тянулась болотистая, пронизанная речками и ручьями, озерцами. В дождливую пору она делала почти непроходима для пешехода, да и конные пробирались с трудом.

На заре Эскилевы отроки погрузили в лодки припасы и отбыли: через несколько речек и озер можно было от Видимиря попасть почти к нужному месту, но путь удлинялся на треть. Сам же боярин собирался ехать верхом, поэтому мог выступить позже.

– Фадир минн[17], можно, я поеду сама? – приставала к отцу Вефрид. – Я уже взрослая, ну почему я должна ехать у кого-то за спиной? Я хорошо сижу в седле. Медуница меня всегда слушается!

– С братом тебе ехать приличнее, – заметила Людяна. – Вот еще: боярская дочь, а будешь ногами сверкать!

– Ничего не буду, я их плащом прикрою.

– Она хочет Коля поразить своей ловкостью, – хмыкнул Рагнар. Он был моложе сестры на год, но, как мужчина, все же считал себя умнее ее. – Или даже собирается с ним бежать, пока все будут пить.

– Что-о-о? – Вефрид в возмущении вытаращила глаза.

– Весь двор болтает, что ты на заре встречалась с ним на забороле. Если тебе так нужны свидания, обязательно было выбирать место у всех на виду?

– Эй, эй! – со смехом осадил его Хавстейн, старший брат; он еще не вставал и слушал их беседу, лежа на полатях. – Если бы Фрида встречалась с этим киевским ухарем в укромном месте, мне пришлось бы его убить!

– Свидания? – одновременно возмутилась Вефрид. – Ты с ума сошел?

– Я – нет, а про тебя не знаю. Ты же была там? Люди вас видели. Мне Гудлауг сказал, а он сам вас видел!

– Я ходила смотреть Перуна!

– Перуна, конечно! Тебе уже шестнадцать, а ума все как у трехлетней!

– Коль сам пришел, я вовсе его не ждала!

– Зато он, надо думать, тебя-то и ждал! Я видел, он тебя все время глазами провожает!

– Глупости!

Что Коль сам ей в том же признался, Вефрид постаралась забыть.

– Ничего не глупости!

– Хватит вам браниться-то! – заговорила Людяна; она давно хотела вмешаться, но ее не слышали. – День-то нынче какой – огненный, громовой, грозный? Рассердите Перуна, он и…

– Как вдарит молнией прямо вам по голове! – мстительно закончил Хавстейн.

– Идите за лошадьми, дренги, – велел сыновьям Эскиль. – А не то змея победит кто-нибудь другой, и я лишусь великого подвига.

Сыновья вышли, им навстречу со двора вошла Каменная Хельга. Ей было уже под сорок, на лице появились тонкие морщины, но по-прежнему красивы были удлиненные серые глаза, из-за которых двадцать лет назад за нее соперничали трое знатных и настойчивых женихов. Эскиль из них был наименее родовитым – знатностью рода он заметно уступал жене, – но он в итоге оказался самым удачливым. Больше она не носила «ведьминых камней», и новые жители Видимиря даже не знали, отчего боярыню прозвали Каменной.

– Фрида, что это за слухи о свидании на заре? – сразу спросила она. – Об этом