И в итоге в 1592 году Джордано Бруно преследовали по пятам, он постоянно был в бегах, но более, чем когда-либо, настаивал на том, что звезды — не «лампочки, зажженные Богом, чтобы доставить людям удовольствие», а солнца, центры систем, подобных той, которая приютила нас. К тому же он заявлял, что все миры во Вселенной могут быть обитаемыми, что на некоторых планетах Солнечной системы живут существа, подобные человеку и наделенные схожим разумом.

Несмотря на то, что некоторые из его учеников были убиты при загадочных обстоятельствах, сам Джордано, имевший мощную поддержку со стороны некоторых дворян и ученых, до этого времени избегал облав инквизиции, о которых он всегда узнавал заблаговременно, за несколько часов. Однако новый поворот в его выступлениях оказался совершенно неприемлемым и превратился в угрозу для стран, предоставлявших мудрецу кафедры своих университетов. Самым невежественным и безграмотным социальным классам внушили, что речь идет о колдуне, заключившем сделку с дьяволом. В деревнях верующим с церковных кафедр показывали копии подобных «документов», и граф де Венти был вынужден патрулировать дороги, по которым передвигался Джордано Бруно.

Труды Джордано о сферичности Земли и о гелиоцентрической системе, конечно, раздражали приверженцев противоположных взглядов и догм, но они всего лишь ускоряли неизбежный всеобщий процесс, вызванный недавними географическими и астрономическими исследованиями. Чтобы поддержать позицию тех, кто еще сто лет назад утверждал, что Земля плоская, изобретались сотни софизмов. Говорили, что подобная позиция необходима для религиозных целей, которые нельзя разглашать, и что наука все еще является дочкой дьявола, что она противостоит Богу.

Но теория «обитаемых миров» была губительна для главной догмы, утверждавшей, что Иисус — единственный Сын Бога, а церковь — единственная его представительница. Ведь если Земля — всего лишь крошечная космическая пылинка среди миллионов планет, подобных ей, населенных, как и она, и, наконец, как и она, благословленных Богом, то как можно утверждать, что Бог воплотился только в этом месте и что человек — единственное разумное существо, которому дарована бессмертная душа? А если Бог был и в других мирах, то были и другие церкви? Кроме того, если Бог воплощался в разных местах Вселенной в разные эпохи, что могло помешать ему воплощаться в прошлом в разных местах на Земле и кто запрещает ему снова сделать это в будущем?

Это был поистине смертельный удар. Послушав Джордано, некоторые философы начали усердно искать оригиналы трудов Платона и герметических трактатов, чтобы сравнить их с современными учениями.

Шел 1592 год, когда Джордано Бруно принял приглашение правителя Венеции, и там его освободительное странствие завершилось.

Несколько ночей Пабло Симон не мог уснуть, его печалили странные предчувствия и путаные телепатические послания от учеников Джордано, и вот однажды, незадолго до восхода, ему сообщили о визите графа де Венти.

Укрытый большим черным плащом, со шпагой на поясе, ученик и помощник Джордано с нетерпением ждал его. Пабло Симон отметил бледность его лица и темные тени вокруг глаз.

— Брат!

— Не продолжай! Они схватили Учителя!

— Да. Он пленник подводных тюрем Венеции…

— Вы столько раз уходили от инквизиции! Как вас поймали?

— Мы спасались бегством из Милана и надеялись найти убежище в Венеции. Джордано согласился прочитать там несколько частных лекций для некоторых дворян и преподавателей университета, но один из дворян предал его, а я едва ускользнул, выпрыгнув в воду из окна, как велел мне Учитель, когда его схватили… Несколько учеников тоже попались, и их тоже будут судить…

— Что предпринимают венецианские братства?

— Всё, кроме его освобождения… Оно невозможно; еще никогда пленника так хорошо не охраняли.

— Как вы думаете, что нужно сделать?

— За несколько дней до предательства Учитель просил нас, если что-нибудь с ним случится, найти вас… И вот я здесь… Агенты инквизиции сжигают все книги Джордано, какие только есть в библиотеках, но ложам удалось спасти несколько… — сказал граф и добавил: — Когда мы можем отправиться в дорогу?

— Сегодня же…

Пабло Симон глубоко погрузился в напряженные размышления. На экране его ума вновь возникли образы прошлого; он слишком хорошо знал печальные примеры эффективности и жестокости инквизиции, чтобы питать какие бы то ни было надежды. Отец Иустин сгорел в ужасных муках; Ипатия от страданий потеряла рассудок, и, как знать, не лаяло ли ее больное тело, доведенное до животного состояния, в каком-нибудь далеком подземелье; его брат и учитель был убит ударом в спину и грубо оклеветан…

Вдруг его внимание вернулось во внешний мир, и он заметил, что тело графа де Венти дрожит от крайней усталости. Извинившись, он провел его в келью, чтобы тот мог поесть и отдохнуть.

В течение последующих двенадцати часов он уладил множество дел и простился с руководителями ложи.

Как только тьма наполнила небо звездами, а траву — светлячками, два всадника на прекрасных скакунах, закутавшись в плащи, выехали на большую дорогу.

Пабло Симон скакал сощурив глаза и чувствовал, как ветер треп лет его волосы; благодаря этому он мог ощутить скорость движения. Ему подумалось, что, возможно, боль, будоражащая его душу, тоже просто-напросто свидетельствует о быстроте, с которой человек развивается…

Его спутник, наверное, уловил ту же самую мысль и, сделав выразительный жест, ускорил и без того безумный галоп своей лошади.

Джордано Бруно схватили 22 мая. Полтора месяца спустя Пабло Симон и граф де Венти в неистовой скачке пересекали страны Европы. Каждые несколько миль они меняли лошадей; иногда благодаря кошелькам с золотом, иногда — посвящению в Мистерии они преодолевали городские ворота и множество раз уходили от неумолимого преследования со стороны наем ников инквизиции.

По пути Пабло Симон узнавал последние новости об Учителе. В Виттенберге и Праге тот оставил рукописи своего сочинения «De specierum scrutinio et lampade combinatoria», а также книг «De Monade Numero Et Figura», «De Imaginum, signorum et idearum compositione», «De Triplici Minimo Et Mensura»[8].

Члены разных братств подтвердили, что по рекомендации книготорговца Чьотто Джордано Бруно принял приглашение аристократа Джованни Мочениго, который впоследствии предал его в своем венецианском дворце. До этого Бруно тайно посещал ложи в Цюрихе и Милане.