– Конечно, я же читал газеты, – хмыкнул Ломов. – Нигде не упоминалось ни о каких трупах в купе скромного русского путешественника. Кто-то забрал их оттуда еще до того, как экспресс пересек бельгийскую границу. И он же, судя по всему, постарался навести порядок в купе.

– Полагаю, вы все же обыскали убитых перед тем, как покинуть поезд.

– Конечно, обыскал. И конечно, ничего не нашел. Люди Дассонвиля знают свое дело, поверьте мне.

– Вы поняли, что вас хочет убить контрразведка, – и все же вернулись в Париж?

– Я был ранен. Мне была нужна помощь, и я знал, что получу ее в Париже.

– Почему? Кто эти люди? – Сергей Васильевич хмурился и не отвечал. – А консьерж на улице Лепик? Столько посторонних осведомлены о том, где вы находитесь…

– Я думал, вы умнее, Амалия Константиновна, – с неудовольствием промолвил Ломов. – Они мне вовсе не посторонние, ясно? Луиза – моя жена, хоть мы и не венчаны. А Филипп – мой сын.

– Филипп – это консьерж?

– Ну да.

…Ах вот почему ей смутно казалось, что Филипп ей знаком, хотя она не видела его раньше… Просто он походил на своего отца – и свою выдержку уж точно унаследовал от Сергея Васильевича.

– А девочка в мастерской…

– Она тоже моя дочь, – сухо сказал Ломов. – Но я не вижу смысла в ваших вопросах, сударыня.

– Послушайте, – заговорила Амалия, оправившись от удивления, – мне всегда казалось, что вы живете одиноким холостяком, что вне работы у вас нет интересов, и вы никогда даже не давали понять, что…

– Знаете, госпожа баронесса, – проворчал Сергей Васильевич, насупившись, – я всегда хотел сделать вам замечание, что ваша частная жизнь слишком на виду, но всегда удерживался, потому что терпеть не могу объяснять очевидные вещи. Вы, конечно, вправе говорить, что это не мое дело и оно меня не касается, но при нашей работе и при нашем образе жизни любая мелочь о том, кто мы и особенно – кто нам дорог, может в любой момент обернуться против нас.

– И поэтому вы скрывали правду о своих отношениях с мадам Фромон?

– Отношениях? – Ломов усмехнулся. – Поначалу у нас не было никаких особенных отношений. Мы случайно встретились и никак не думали, что нас затянет. У нее был муж, горький пьяница, у меня – планы на жизнь, в которые она не входила. Но потом все как-то… как-то изменилось. Родился Филипп, произошли разные другие события. И еще Луиза доказала, что я могу на нее положиться.

– Она знает о том, чем вы занимаетесь?

– Конечно, нет. – И, ничуть не смущаясь, Сергей Васильевич добавил: – Конечно, да! Как вы себе представляете женщину, которая живет с мужчиной столько лет… хоть и с перерывами… и не представляет себе, чем он занимается? Напрямую она никогда меня не расспрашивала, но я уверен, что она обо всем догадывается.

– Вы ведь бывали по службе не только в Париже, но и в других городах, – заметила Амалия, с любопытством глядя на собеседника.

Она не ошиблась – Сергей Васильевич не то чтобы смутился, но немного занервничал. Так, самую малость.

– Что вы имеете в виду, госпожа баронесса? – довольно сухо осведомился он.

– Ровным счетом ничего, – ответила Амалия, улыбаясь. – Всегда хорошо, когда во враждебном месте имеется кто-то, к кому можно безбоязненно обратиться за помощью. Впрочем, лично меня больше всего интересует вот какой момент: что такого вам удалось узнать, что контрразведка объявила на вас охоту?

Ломов вздохнул.

– И вот тут мы подходим к самому интересному вопросу, – без тени иронии промолвил он. – Потому что я вел себя тише воды ниже травы.

– То есть вы никого не убили?

– Даже не пытался.

– Сергей Васильевич, незадолго до того вы находились в Лондоне. – Амалия замялась, так как отлично знала, что ее собеседник вряд ли станет откровенничать о деле, которое ему было поручено. – Не может ли быть так, что ваше пребывание там каким-то образом…

Ломов поглядел на Амалию и укоризненно покачал головой.

– В Лондоне, – объявил он, – я тоже вел себя тише воды ниже травы.

– Неужели?

– Уверяю вас.

– Вы хотите убедить меня, что вы пересекли целый континент для того, чтобы… э… можно сказать, ничего не делать?

– Конечно, госпожа баронесса, у меня было занятие, – ответил Сергей Васильевич с некоторой обидой. – Проследить за тем, чтобы с неким человеком, находящимся в Британии, ничего не случилось. Можете мне поверить, что это бывает даже труднее, чем… ну, скажем, избавиться от кого-то.

– Скажите-ка мне вот что: пока вы охраняли этого человека, вы не могли сделать чего-либо такого, что бы разозлило французов? Допустим, лишили жизни пять-шесть агентов, которыми они очень дорожили.

– Пять-шесть?

– Или сразу дюжину.

– Я польщен, сударыня, что вы обо мне так думаете, – улыбнулся Ломов. – Но вынужден вас разочаровать: все обошлось без осложнений, никто ни на кого не покушался. Так что можете забыть о моем лондонском задании, оно уж точно ни при чем.

– Сергей Васильевич, вы все же чего-то недоговариваете, – промолвила Амалия, не скрывая своего неудовольствия. – Положим, ваше лондонское задание никак не могло встревожить генерала Дассонвиля. Значит, уже во Франции вы допустили какую-то ошибку, после которой у вас начались… так сказать, неприятности.

– Сударыня, – отозвался Ломов с жалящей иронией, – я не допускаю ошибок. Агенты, которые позволяют себе такую роскошь, очень быстро оказываются на том свете.

– Тем не менее вы стали расследовать гибель полковника Уортингтона и увлеклись настолько, что пропустили свой экспресс. А сейчас о вас ходят слухи, что вы будто бы узнали тайну «Красной луны», и из-за этого Дассонвиль полон решимости заставить вас замолчать.

– Какой еще «Красной луны»? Что за вздор?

– Речь идет о проекте, которым занимается виконт де Ботранше. Правда, есть одна проблема: виконт мертв и никакого проекта на самом деле не существует.

– Я вижу, госпожа баронесса, вы не теряли время зря, – пробормотал Сергей Васильевич, с любопытством глядя на Амалию. – Можно узнать, на чем основаны ваши соображения?

– Извольте. Полагаю, будет лучше, если я начну с самого начала.

И баронесса Корф рассказала, как после возвращения из Мадрида она узнала об исчезновении Ломова, как она связала происходящее с дуэлью, как она опрашивала тех, с кем ранее встречался Сергей Васильевич, как она познакомилась с капитаном Уортингтоном и как, наконец, поняла, что он и есть виконт Пьер де Ботранше. Не стала она умалчивать и о визите в Париж генерала Багратионова, а также о том, какие надежды он возлагал на «Красную луну».

– Ну-ну, – протянул Ломов, потирая подбородок. – Лично я полагал, что Петр Петрович все же умнее. – Амалия вопросительно вскинула брови, и ее собеседник пояснил: – В России если кого-то решили сожрать, то все равно сожрут, и никакие заслуги уже не помогут. Странно, что он этого не понимает.