успокоились, выдохнули, и я продолжила есть щи, игнорируя отголоски подозрения во взгляде фея. На самом деле, даже если бы ноут был куплен, я бы не сильно переживала. Гораздо больше меня напрягали таинственные лица и загадочное молчание. Мужчины снова собирались что-то обсуждать, причем без меня.

Сперва, как сознательная, я планировала вернуться в кабинет и продолжить работать. Но любопытство оказалось сильнее ответственности. Поэтому, уничтожив второе и закусив миндальным тофу с чаем, с ухмылкой оглядела заговорщиков и заявила:

— А теперь рассказывайте все, крылатики, пока я не начала стучать кулаком по столу.

— Что «все»? — похлопал на меня честными рыже-карими глазами Лир. Я лишь хмыкнула, гипнотизируя ерзающего на своем стульчике Крона.

— Наша женитьба была нужна тебе. — Пришлось даже привстать, чтобы грозное сверкание взглядом выглядело еще более устрашающе. — Вот и нечего тут секретного агента изображать. У мужа с женой не должно быть никаких тайн друг от друга!

— Кто тебе сказал такую глупость? — насмешливо хмыкнул фей. Но наглости выставить меня с собственной кухни ему не хватило. И показательно удалиться крылатая парочка побоялась. Я же могу и замки быстро поменять… Хотя есть у меня подозрение, что от фейского проникновения это не поможет. Да и дракон мою дверь взломает безо всякой магии.

Однако под моим пристальным взглядом эльфик, издав обреченный тяжкий вздох, принялся каяться.

— Мы просто выяснили, что у вас тут в одном из старинных царских замков спрятаны сокровища. — Как всегда, когда приходилось говорить правду, Крон изображал страдающую жертву на допросе. «Поможите, люди добрые, меня пытают злые меркантильные женщины!» Ну, будь я той самой женщиной, наверное, прослезилась бы от сочувствия, настолько жалобные рожицы строил несчастный мотылек.

— В каком замке? У нас их несчетное количество. — Стараясь соответствовать имиджу злобной и бессердечно-меркантильной особы, я сурово сдвинула брови.

— Вот в этом. — Мне подсунули ноут, на котором был открыт довольно точный рисунок Михайловского замка. Того самого, построенного для Павла Первого, где несчастного царя и убили на сороковой день. — Мы над ним покружили вчера на всякий случай.

Точно, там же еще один памятник Петру Первому, тоже с конем. И легенд, связанных с этим замком, видимо-невидимо.

— Вы что, наткнулись на историю о сокровищах мальтийских рыцарей? — С трудом удержавшись от смеха, я искренне посочувствовала парочке кладоискателей. — Их уже двести лет ищут. Нет там ничего.

— Еще скажи, что и призрака убитого императора никто не видел! — Усмешка Лира была не такая высокомерная, как у Крона, когда он подлавливает меня на недостатке знаний, но тоже раздражающая.

— Да сказки это все. — Я пожала плечами и демонстративно вздохнула. — Неужели вы верите в такие глупости?

— То есть ты утверждаешь, что сокровищ мальтийских рыцарей в Михайловском замке нет, правильно? — подозрительно вкрадчивым тоном поинтересовался фей. Жаба и паранойя одновременно приняли бойцовскую стойку. Сразу же ясно, что вопрос какой-то подозрительный!

— Ну почему же… — Я мило улыбнулась сначала Крону, потом Лиру. — Не утверждаю. Если найдете сокровища, будет здорово. Главное, не забудь, что три процента от них принадлежат мне.

— Три процента от половины! — засуетился рыжий. — Половина мне, половина вам. Делите, как хотите.

— У нас уже все прописано. В брачном договоре. — Поулыбавшись уже одному фею, я встала из-за стола. Любопытство было удовлетворено, так что можно спокойно отправляться работать дальше. — Развлекайтесь, мальчики. Про ужин только не забудьте. Ну и не попадайтесь, а то к грабителям исторических ценностей закон очень суров.

Глава 32

Но не успела я удалиться в кабинет, как пришлось вылезти обратно, чтобы разнять двух отбывающих к Михайловскому замку.

Крон пытался загримировать Лира, подбирая ему более правдоподобный цвет кожи.

— Черный, как дроу? Ни за что! Желтый? Красный? Да ты издеваешься?! Как все? Ни зеленого, ни синего?

— Я на тебя магию собираюсь тратить, между прочим! А ты капризничаешь.

— Да у тебя этой магии прорва! Ты в ней купаться здесь можешь.

Вот на этом моменте я и высунулась, с любопытством окинув взглядом злющую парочку.

— Коричневый? — Рыжий великан тут же скривился, забраковав и этот цвет. Ясно. Ему не нравились никакие оттенки кожи, кроме собственного.

— Темно-зеленая толстовка с капюшоном? И лицо немного отбелить… — предложила я. Так себе вариант, но если поплотнее затянуться, то бирюзовые переливы можно свалить на игру теней.

— Нам еще до магазина с толстовками добраться надо, — принялся ворчать Крон. — Не драконом же он полетит?!

— А ты его уменьши, — рассмеялась я. — Карманный дракон, так мило.

— Тогда ты идешь с нами, — объявил фей, резко увеличиваясь и быстро протягивая мне куртку.

— Эй, а джинсы?.. А причесаться? А… — Странно, но о том, что я просто могу послать этих двоих и отправиться дальше работать, я подумала в последнюю очередь.

Сначала заметалась по квартире в поисках уличной одежды. Однако следующая фраза Крона резко меня взбодрила:

— Давай быстрее, мы тебя ждем!

Прямо как из ведра холодной водой окатило.

— Слушай, а ты точно раньше женат не был? — Прервав всю суету, я с ехидством уставилась на своего супруга. — Чувствуется опыт по доведению жены до белого каления.

— Ему ж только четыре сотни, какой брак?! — Лир выдал это с интонацией «да он мальчик еще совсем». Правда, мне от «четырех сотен» стало очень неуютно, хотя я уже и так знала, что моему мужу триста девяносто семь лет. Он сам упоминал. Как и о том, что ему было двести семьдесят с хвостиком, когда у него скончался отец.

Кстати, странно… Если феи живут тысячелетия, получается, свекор мой или совсем в древнем возрасте третьего сына завел, или тоже чем-то приболел, раз так быстро отошел в мир иной? Ладно, неважно.

Интересно, когда у фей совершеннолетие? Крон упоминал, что первые лет двести после него он отрывался по женщинам, а потом на него свалилось графство, приворот и контрабандисты. Получается, он махинациями где-то лет так сто промышляет? Наверное, по драконово-фейским меркам еще начинающий аферист.

Вот о том, что я теперь тоже буду вечноживущая, как елочка в лесу или как дуб Льва Толстого, задумываться совсем не хотелось. Такие мысли моя паранойя гнала прочь. Меня уже не удивляли драконы, но попытка осознать, что через сто лет я еще