– Паруса на горизонте! Паруса! – раздался сверху крик матроса, сидящего в бочке.

И сразу на палубе началась суматоха. Снизу вылетел капитан, составил ладоши рупором и заорал:

– Сколько и где?!

Матрос откликнулся тут же:

– Две галеры по левому борту, идут навстречу! Паруса косые! Косые!

– К бою! Это пираты!

Алекс бросился вниз, грохнул кулаком в дверь каморки слава и выдохнул:

– Алжирские пираты!

Против ожидания тот расплылся в улыбке:

– Ну наконец-то, а то и подраться толком не получилось. Сейчас буду.

Слав появился на палубе где-то через четверть часа, отмеренного временной свечой в фонаре. Тамплиер окинул его взглядом, но не заметил ничего необычного, кроме того, что тот не взял щита. Сверху доспех закрывала принятая в ордене котта с крестом, в которой слав ходил постоянно, так что… Впрочем, взглянув ещё раз на воина, рыцарь заметил самое главное – Дар перевесил свой меч так, что его рукоятка оказалась за левым плечом. И точно такая же витая проволокой перекладина выглядывала из-за второго плеча. Он взял два клинка?! Матерь Божья, надеюсь, слав знает, что собирается делать…

На корабле царила суматоха: волокли стрелы и камни, тащили дротики. Галеры ниже когга, а значит, у христиан есть кое-какое преимущество… Все воины, что находились на борту, облачились в доспехи, да и прочие путешественники не собираются сдаваться без боя. Даже дети, которых, кстати, не мало, вцепились в ножи и готовы драться. А что делать? Эти фанатики не пощадят никого, за исключением лишь молодых женщин, которые станут их подстилками, а потом рабынями. Ну а из мужчин шанс уцелеть лишь у самых юных, которых потом кастрируют для гаремов.

Как назло, ветер вдруг стих, и паруса беспомощно повисли. Алекс стиснул зубы – проклятие! Теперь ни сманеврировать, ни оторваться. Вёсельные корабли имеют неоспоримое преимущество в такой ситуации! Вот, кстати, и они… Две длинные узкие галеры, мерно взмахивающие рядами вёсел. И… толпы воинов на палубах. Вот же… Проверил свой меч, подаренный ему в державе, хорошо ли тот ходит в ножнах.

– С нами Бог! – рявкнул кто-то из тамплиеров.

И восторженный рёв потряс всё вокруг:

– С нами Бог!

Галеры подходили всё ближе, охватывая когг с двух сторон, фон Гейер прикинул – примерно три сотни воинов. А их – двести. Вместе с паломниками. Вряд ли они отобьются. Бросил короткий взгляд на слава – тот по-прежнему улыбался, причём улыбка стала ещё шире. Странный он, неужели не понимает, что это не турнир? Хотя он и не видел, что тот может на самом деле. Поединок? Именно, что поединок. А в битве совсем по-другому.

Стая стрел сорвалась с бортов корабля, и смертоносные жала полетели в мусульманские галеры. Кому-то не повезло, и арабы отозвались зловещим переливчатым улюлюканьем. И тут же с их кораблей залпом ударили лучники. Тамплиер присел, и стрела, пролетев над его головой, вонзилась в кого-то позади. Послышались стоны и крики. Снова залп, потом стрельба из луков пошла без всякой команды, все, кто успевал, спускал тетиву, спеша опустошить колчан и достать побольше врагов, как с той, так и с другой стороны. Вот уже метают дротики… Значит, враги…

Додумать тамплиер не успел – с сухим стуком за борт ухватился первый крюк, второй, да и с противоположной стороны тоже началось… Ловким ударом он снёс показавшуюся над планширом голову в обмотанном чалмой шлеме, меч пошёл назад, но тут сзади прилетело копьё. Ударило в бок, рыцарь задохнулся. Доспех работы славов выдержал! Только больно. А, ерунда! Обернулся – похолодел: с той стороны густо лезли вопящие мусульмане, сметя жидкий заслон из матросов и нескольких рыцарей. Вот рубится один из них, но арабы одолевают, и вскоре тамплиер скрывается под грудой копошащихся тел. Миг – и оттуда вылетает отрубленная голова, падает ему под ноги. А дальше уже оглядываться было некогда – и здесь началась рубка. Кривые мечи, короткие пики, круглые щиты. И распяленные криком рты, изрыгающие богохульства.

Алекс медленно пятился назад. Не было никакой возможности удержать визжащую, орущую толпу, машущую сотнями мечей в одиночку. Экипаж уже был практически вырублен, и мусульмане явно готовились праздновать победу… Плохо умирать так…

– Посторонись, друг.

Слав? Он ещё цел?! Рука, поднятая для удара, остановилась, потому что перед ним была затянутая в доспех спина Дара. Тот спустился по трапу, ведущему на кормовую надстройку, где спасались женщины и дети, заступил дорогу визжащей орде. Те вроде замялись, давая краткую передышку, а парень вдруг выхватил оба меча, затем рванул котту, и фон Гейер замер – он не видел подобного доспеха раньше…

– Ну что, твари вонючие, повеселимся? – громоподобным голосом рыкнул витязь на родном языке, и Алекс понял его – не зря столько времени они провели вместе.

А потом тамплиер только и смог прошептать: «Патер Ностер…»

Остановить обоерукого воина, то есть того, который бьётся двумя мечами сразу, может только точно такой же, владеющий давно и прочно забытым в Европе и Азии искусством, чего уж говорить о мусульманах, которые всегда уступали Западу во владении мечом? И Дар показал, что такое настоящий бой.

Молнией метнулся клинок вперёд, враг рефлекторно вскидывает щит, но меча уже нет перед глазами, зато второй уже проворачивается в его животе, даже не заметив кольчуги, – хвалёные дамасские клинки разлетаются на части, словно сделаны из гнилого дерева. Им не устоять против истинного славянского булата, который является прямым потомком древнего мифрила, из которого ковали себе оружие боги. Другой пытается нанести удар, но длинный и узкий клинок описывает сверкающий круг, проворачиваясь в натренированной кисти, и конец кривого меча отлетает в сторону, зато второй меч чётким выпадом, словно жалом змеи, входит в глазницу противника, и на краткое, но невыносимо жуткое мгновение показывает своё остриё из пробитого тюрбана, опоясывающего островерхий шлем. Очередной удар наносится точно в промежность, снизу вверх, и попытка отбить его парируется вторым мечом.

Сколько бы враг ни пытался, каким бы искусным он ни был, но он всегда будет опаздывать, потому меч в руках воина – его же защита, его же щит, а у противника лишь один клинок. И сходятся два лезвия вместе, и из отрубленной шеи бьёт вверх сочная прерывистая струя крови, которую по прежнему качает ещё не получившее приказ о смерти сердце… Отсечённые руки… Разрубленные щиты… Дурно воняющие внутренности, бьющиеся на скользкой от крови и желчи палубе… Кто-то поскользнулся и сбил темп нападавших, а воин в непонятном доспехе пользуется этой крохотной заминкой, чтобы достать сразу двоих арабов в выпаде, легко протыкая их щиты. И те опять застывают на месте – ну не пользуются нигде такими приёмами! Принят лишь рубящий удар!

А Дар вновь крутит колесо одним клинком, ставя перед собой защиту, отбивая летящие в него дротики и стрелы, а второй, словно жало змеи, собирает жертвы.