Возникла пауза. Я чувствовала себя растерянной перед этим спокойным невозмутимым безразличием.

– А ведь Верейский был холостяк, да? – решилась я копнуть и тут.

– Да, он жил с мамой.

– Он что, женщинами вообще не интересовался?

– Не так, чтобы очень, – был ответ. Я чувствовала, как к горлу подступает отчаяние от невозможности пробиться сквозь стену равнодушия этой женщины. – Хотя нет, стойте-ка! – вдруг воскликнула она, отрываясь от монитора. – Я сейчас вспомнила, у него же большая любовь была! Мы еще всем отделом над ним посмеивались.

– Давно это было? – спросила я, несколько шокированная оборотами речи секретарши.

– Да лет пять назад! – женщина усмехнулась. – Он тогда вздумал ухаживать за одной нашей лаборанткой из бактериологической лаборатории, только что из университета к нам на работу поступила. Девчонка как девчонка, не особенно красивая, не знаю, чем уж она ему так приглянулась. Только проблема была в том, что у нее уже был парень, за которого она вскоре вышла замуж. Ну вот, пока она не вышла, наш Дмитрий Сергеевич все ходил за ней, как дурак, страдал. А как вышла, так он перестал ходить, зато страдать стал еще больше!

Секретарша от души рассмеялась, я, признаться, плохо понимала, чему – история, на мой взгляд, была скорее грустная. Впрочем, слишком давняя, чтобы иметь какое-нибудь отношение к его смерти. Тем не менее делать мне сейчас все равно было нечего, и с этой лаборанткой неплохо было бы поговорить. Когда нет конкретного плана расследования, начинаешь тыкаться наугад, и иногда это помогает.

– Скажите, а как зовут эту женщину? – спросила я. – С ней вообще как-нибудь можно встретиться и поговорить?

– А зачем? – искренне удивилась секретарша Маслина. – Она-то уж точно ничего не знает, с той поры как вышла замуж, Дмитрий Сергеевич с ней почти не разговаривал.

– А что, она так и работает у вас в лаборатории? – удивилась я. – Ну да! – усмехнулась секретарша. – Ей-то от происшедшего какая печаль? Это наш Дмитрий Сергеевич с той поры в лабораторию ходить не любил. А приходилось – работа такая!

– И где ее сейчас можно найти?

– В бактериологической лаборатории, на своем рабочем месте, – отвечала секретарша. – Она у нас в полуподвальном этаже, по этому коридору до конца, там начнется лестница. Вы только прямо сейчас идите к этой барышне, – продолжала секретарша, – а то у нее обед будет. Наташа Кузьмина ее зовут. Правда, поговорите с ней. Может, она вам что-нибудь и расскажет.

Секретарша снова от души рассмеялась, повернувшись опять к своему компьютеру, а я отправилась в бактериологическую лабораторию искать там сотрудницу Наташу Кузьмину.

* * *

Это оказалась довольно полная, небольшого роста молодая женщина, симпатичная, но, пожалуй, далеко не секс-бомба, встретившая меня радостным восклицанием. Оказалось, она регулярно смотрит ток-шоу «Женское счастье» и, конечно, мечтает в одной из них поучаствовать. На сто процентов я этого обещать не могла, но постараться включить ее в число претенденток честно, не кривя душой, пообещала. Однако едва я назвала фамилию Верейского, лицо ее омрачилось.

– Зачем это вам? – спросила она своим чуть глуховатым голосом. – Между нами отношения давно кончены, я с ним даже почти не разговаривала.

– Если его убили, – сказала я, – значит, кто-то хотел этого.

– Вы думаете, это я его убила?

– Нет, – сказала я совершенно искренне. – Но, может быть, вы знаете, кто хотел его смерти?

Лаборантка задумчиво покачала головой.

– Знаю, он копал под кого-то последние месяцы, – сказала она. – Слухи ходили по станции. Но под кого, зачем, понятия не имею.

– А кто это может знать? – во мне снова пробудился живой интерес.

– Никто, скорее всего. Мы расспрашивали Константина Георгиевича, его начальника, но даже он ничего не знает.

– А почему вы решили, что он под кого-то копает? – Странно, но мне не нравилась сообщаемая лаборанткой информация.

– Так он нам в лабораторию левые анализы приносил делать, – объяснила лаборантка. – Его спрашивали, зачем, для кого это – не говорит.

– Вы спрашивали?

– Ну да, – лаборантка чуть смутилась. – Когда он попросил меня их сделать, как же я могла не спросить.

– Вы же говорите, он предпочитал с вами не общаться.

– Ну, правильно! – подтвердила она. – У него была любимая лаборантка, которой он все свои анализы всегда и относил. Только теперь ее нет, она в отпуске, на море, вот он и принес их мне. Просил никому не говорить о его просьбе.

– Что вы и сделали.

– Но… – тут Кузьмина еще сильнее смутилась. – Мы же не имеем права делать левые анализы! Его любимая лаборантка, та делала для него все, о чем он ни попросит. Он ей последние пару месяцев постоянно что-нибудь приносил, поэтому мы и решили, что он под кого-то копает.

– А когда вам он принес этот левый анализ?

– Точно не помню, – лаборантка покачала головой. – Дней пять или шесть назад.

– И вы там что-нибудь нашли?

– Нет, ничего особенного. Все было в норме.

– А что это было? Продукты какие-нибудь? Чего именно делался анализ?

– Не знаю, – вид у нее был несколько растерянный, и отвечала она хотя и быстро и решительно, но при этом заметно нервничая. – Вообще-то, я не имею права вам всего этого рассказывать. Понимаете, информация для служебного пользования.

Я нервно вздохнула. Наверное, я с ума сойду от постоянно возвращающегося ощущения, что куда ни сунусь в этом деле, везде натыкаюсь на бетонную стену равнодушия и безразличия окружающих. Одни просто нагло заявляют: «Не ваше дело!» – а эта вот устроилась поинтереснее, и от необходимости отвечать на мои вопросы очень ловко спряталась за гриф «Для служебного пользования». В конце концов с Верейским они были коллегами, проработали вместе какое-то время. Неужели ей до такой степени безразлична его смерть?

– Как же может быть информацией для служебного пользования левый заказ? – произнесла я задумчиво и как бы про себя. Лаборантка посмотрела на меня пристально, но ничего не ответила. – Кстати, про этот левый анализ знали все в лаборатории? – решила я тем не менее продолжать задавать вопросы.

– Да, конечно! – лаборантка кивнула с совершенно искренним видом.

– И как же так получилось?

– Так я же спросила у заведующей лаборатории, делать мне этот анализ или не делать, – поспешила объяснить лаборантка. – Ну, Лариса Дмитриевна сказала: «Как хочешь, решай сама».

– А заведующая, конечно, и не подумала держать язык за зубами, – сказала я опять как бы про себя. – Потому-то до того, как Верейский обратился к вам с просьбой об анализе, никто на санэпидстанции не знал, что он под кого-то копает.

– Конечно, не знал, – ответила лаборантка беспечно. – И сейчас толком никто ничего не знает, что, зачем и почему.