и спешу за ним. — Не боишься, что я захожу занять место твоей ненаглядной?

— Если бы хотела, то уже была бы, — бросает парень. — Не смеши меня. Ты же по уши влюблена в этого… Как его?

— Рокотова?

— То есть я прав? — хитро смотрит на меня.

— В чём?

— Да брось, — ехидно тянет он, помогая надеть куртку. — Я же не дал ни одного вводного, чтобы ты поняла, кого я имел в виду, а ты сразу назвала фамилию.

— И из этого следует, что я в него влюблена? — поднимаю брови. — Какой же бред, — хмыкаю я.

— Отчего же? Ты ухаживала за ним…

— Подумаешь, пару раз передала дары Дарины.

— Мозг по-настоящему не выносила…

— Повода не было.

— По крайней мере, при мне ты вполне спокойно выносила его выходки, — заканчивает Стас. — Из этого и не только, но перечислять не буду, смело можно сделать вывод, что ты в него влюблена.

— Мне было абсолютно всё равно, когда я заставала в его квартире девушек, одна из которых, прошу заметить, была почти голая, — равнодушно произношу, глядя себе под ноги. — Меня это не кольнуло, не задело.

Ха! Кто-то в тупике.

Молчим всю дорогу до ресторана, где меня действительно вкусно кормят. Я добрею, отпадает всякое желание копаться в чужой голове, но в своей, к сожалению, нет.

Если лезешь не в своё дело, то будь готов к тому, что и твои границы будут нарушены. Всё просто.

20 глава

— Ты мне больше не подкидывай таких идей, — через некоторое время я возвращаюсь к, как бы не хотелось признавать, волнующей теме. — Я же как истинная девочка буду думать-думать, а потом решу, что да — влюблена. А мне нельзя в него влюбляться!

— Почему?

— Он же бабник и мажор.

— Что из этого тебя больше смущает? — Стас, подперев щёку кулаком, смотрит на меня, не мигая. — Соглашусь, тебе он не очень подходит. Но! — делает акцентную паузу. — Твой этот Рокотов гораздо лучше Вадика, — морщится на последнем имени. — По крайней мере, на первый-второй взгляд. Ему чуть повзрослеть, тогда… — не договаривает.

— Ты-то давно повзрослел?

— А ты?

Меряемся взглядами.

— Ладно. Один-один, — поднимаю ладони. — Но я тебе говорю, что ни в кого не влюблена.

Коротко хохотнув, парень переводит тему.

На следующий день мы с Евой решаем навестить Дарину. Я с прошлого раза отошла и успокоилась, поэтому могу общаться с баристой, как раньше. Болтаем, стоя у стойки, девушка параллельно обслуживает посетителей. Договариваемся вместе на выходных погулять. Без всяких парней.

— Вот коза неугомонная, — ворчу я под смех Вьюнковой. — Я, может, не по-русски выражаюсь?

— Я-то тебя понимаю, — подруга придерживает дверь, чтобы я смогла пройти с очередным пакетом из кофейни.

— Угу. Но ты всё равно припоминаешь мне Ванюшеньку, — язвительным тоном замечаю. — Смотри у меня, дождёшься — буду везде приплетать Гошу-Геру.

Смех обрывается.

— Но ты же сама с Ваней возишься, а это наталкивает на определённые выводы. Я Дарину понимаю. Будь у меня такой друг-обалдуй, то я бы тоже постаралась пристроить в надёжные руки, — замолкает и уже продолжает, когда мы оказываемся у двери нашей квартиры. — Ромку бы пристроить.

— И Стаса.

— Мне кажется, мы стареем, — печально-печально вздыхает подруга. — Уже появляется еле сдерживаемое желание сватать всех.

— Нам надо разнообразить нашу личную жизнь.

Снова провожу совмещённое занятие для девчонок, после делаю домашку и выхожу в гостиную, где Ева читает книгу. Пару часов уходит на фильм со Стейтемом в главной роли. Такой заряд положительных эмоций. Как же мне нравятся взаимоотношения между Шоу и Хопсом. Весёлый тандем. Всё равно, что идёт «спасение целого мира», главное — помериться достоинствами. Зато, когда нужно, работают слажено. Их надо было делать не в серии «Форсажа», а просто отдельным фильмом. А лучше фильмами.

По окончании кино Вьюнкова настойчиво отправляет к Рокотову, будто от этого зависит моя жизнь. Она выносит мне мозг, пока я, психанув, не начинаю одеваться.

— Нет, это не смешно! — вырывается у меня, когда дверь, ведущую в квартиру парня, опять открывает девушка. И снова полуголая. То-то так долго пришлось ждать. Видать, мадама спешила приодеться, чтобы состряпать спектакль.

— Ты к Ване? — будто бы невинно спрашивает Виктория, соблазнительно выгнувшись и облокотившись на дверной косяк. — Он в душе. Знаешь, у нас с ним был такой классный секс, — аж губу закусывает. — Ну да, ты знаешь каково это — быть с Ваней.

— О-о-о.

— Ты не расстраивайся, — «сочувственно» произносит девушка. Складывается впечатление, что я попала в дешёвую мелодраму. И на этой мысли у меня появляется одна идея. Главное — не проколоться. — Найдёшь себе ещё подходящего парня. А так, считай, что ты получила полезный опыт, познала, как это — быть с мужчиной. Он же у тебя первый был.

Чем дальше, тем интереснее.

Поджимаю губы и делаю пару глубоких вдохов. Абсурдная ситуация. И как я в ней оказалась? Хотя больше меня интересует, почему я всё-ещё здесь нахожусь? Не к добру, ой не к добру.

— Я же тебя предупреждала, милая моя, что тут без вариантов. Всё уже предрешено.

Я подрываюсь с места, заставив Викторию победно улыбнуться, всовываю ей пакет.

— Передай Ване. Это от Дарины.

И, круто развернувшись, пересекаю половину пути до лифта, но через пару шагов замираю и поворачиваюсь обратно с холодной улыбкой на губах.

— Весёлый вечерочек, милая? — добавляю как можно больше яда в слова, чтобы красотка прониклась и поняла, что не на ту напала. — Пять баллов за спектакль.

— Да кто тебе сказал, что это спектакль? — напускает на себя усталый вид та — закатывает глаза и принимается показушно потирать виски, будто очень утомилась. — Милая, где твоя гордость?

— Так я тебе её демонстрирую, — развожу руками. — Только неуверенная в себе девушка заплачет при такой сцене и сбежит, оборвав все связи и ни в чём не разобравшись. Ты прокололась, милая моя. Всё это, конечно, очень натурально, признаю, но всё же после, как ты выразилась, классного секса, — позволяю себе ухмылку. — Не выглядят так ухоженно как ты, да и губы явно не в таком состоянии.

У неё даже волосы выглядят так, будто только из салона. Макияж в стиле натюрель, но я-то вижу по бархатной коже, что там куча тоналки, консилера, бронзера и всего прочего.

— Я просто умею за собой ухаживать и знаю, как быть неотразимой всегда, — высокомерно заявляет она.

— Не сомневаюсь, — у неё нервно дёргается скула. — Ой, — ненатурально удивляюсь я. — А Ваня там, поди, утонул, да?

— Чего?

— Может, позовёшь его?

— И расскажешь, как ты попала в мою квартиру, — раздавшийся за моей спиной голос