— Не всё так страшно. Ондатр тебя выкупил, потому что уже имел план «сделать» своего мента. Вот и поехал в Турцию, высматривал, кто сможет подойти, — там все девки в безысходном положении, он искал самую покладистую, но достаточно умную, и нашёл тебя.

— Может, и так, — вздохнула Каузина. — Дальше-то что?

— Ничего. Будешь извещать Ондатра, о чём я скажу, — сказал Геннадий. — Кстати, зачем ему нужен Игошин?

— Не знаю. Мне велели следить, чтобы вы не копали его дело.

— Могу тебе верить?

— Правда ничего не знаю.

— Где мне найти Сашу Семёнова?

— Не знаю такого.

— Может, по-настоящему он не Семёнов — молоденький такой, играет роль предпринимателя, у него БМВ новый, номер — три шестёрки.

— Не сталкивалась, хотя БМВ такой видела в тот раз на вилле Ондатра, когда уезжала.

— Ясно. — Геннадий посмотрел на Одоеву: — Поехали?

— Она не сбежит? — Лизка зло посмотрела на Каузину — в отличие от Геннадия предательство Ленки её взбесило.

— Самый лучший вариант для неё — соблюсти наш дружеский договор. Поехали, Лиза.

Андрею Андреевичу не спалось после жесткого правдивого разговора с сыном. Сейчас в сторону компьютера, который ещё недавно казался самой важной и нужной машиной, смотреть не хотелось. Всё рухнуло в одночасье. И даже важная информация, которую он вспомнил, — о следах крови Нуретовой на сиденье машины, о номере автомобиля 666, о девушке, помощнице Геннадия, работавшей на воров, — не могла изменить ситуацию, вернуть всё в стабильное русло. Нет Зин Нуретовой. Нет такого существа на планете Земля, её убили, теперь это мёрзлое мясо в полицейском морге. Нет контракта на книги, которые собирался написать Андрей Андреевич. А ведь для него это жизнь — написание слов, укладываемых, словно кирпичики, в текст. Поверил, что вернулось прошлое, когда он писал и написанное было востребованным, пусть даже такое написанное, нечто извращенное — историческая эротика, но… Оказалось, что он не нужен. Он — такое же, как убитая Зия, звено в цепи, которой воры стягивают Геннадию горло, лишая кислорода. Как бы сын ни бился рыбой об лёд, он не найдёт выхода из безвыходного положения… Даже если Геннадий падёт духом и выдаст ворам их подельника Игошина, он лишится работы из-за прокола, а может быть и осужден, обвинённый в связях с криминалом. И Ондатр, взгляд которого каждый раз холодил сердце Андрея Андреевича ужасом, стоило только вспомнить эти пустые, жестокие глаза, получив своё, сто процентов не стал бы соблюдать «джентльменское соглашение», всё равно бы выпустил в свет сфабрикованную информацию об Андрее Андреевиче и Зие, чтобы погубить семью мента.

Андрей Андреевич потёр грудь в том месте, где свербило измученное переживаниями сердце. В квартире было душно. Он решил выйти прогуляться, подышать воздухом.

На кухне гремела посудой Машка.

Пришла в зал, посмотрела на Андрея Андреевича, растерянного, притихшего на диване.

— Что сидишь в тишине? Включи телевизор, там сериал начинается…

— Всё равно…

— Дед, есть будешь? Я разогрею тебе.

— Нет. Пойду пройдусь.

— Обо мне переживаешь? Успокойся. Всё будет в порядке!

— Простишь его? — спросил вдруг Андрей Андреевич о Самсонове.

Машка задумалась на секунду, сложила кукиш, покрутила им рядом со своим лицом:

— Вот ему, я и ребёнок!

Андрей Андреевич вздохнул. Машка ушла на кухню, включила там телевизор. Андрей Андреевич неспешно собрался и ушёл. Как-то он постарел сразу после всего этого. Видимо, больше уже ничего не будет в то время, которое ему отпустила судьба. Потрясение оказалось слишком велико, чтобы он его пересилил.

Почему он ввязался в историю с этими книгами? Можно было сразу отказаться, как только «издатель» Семёнов упомянул спонсора — криминального авторитета. Да и потом, после встречи с Ондатром, можно было всё повернуть вспять, остановить… Тогда казалось правильным всё, что делал. Он ведь не ради себя старался, ради Геннадия и внучек.

Мысли неспешно текли в голове, Андрей Андреевич, медленно передвигая ноги, шёл по тротуару, мимо серых панельных многоэтажных домов. По проезжей части полз нескончаемый поток легковых авто. Вот тебе и свежий воздух! Если бы можно было подняться куда-нибудь на высокое место, то город предстал бы укрытым сизой пеленой смога автомобильных выхлопов.

Андрей Андреевич отвлёкся от размышлений, поднял глаза и увидел его, этого страшного человека — Ондатра. Мимо медленно проезжал огромный чёрный «мерседес» с густо тонированными стёклами. Стекло на задней дверце было опущено. Ондатр внимательно смотрел своими пустыми глазами прямо в глаза Андрею Андреевичу. Лицо словно маска. У Андрея Андреевича замерло сердце от ужаса.

«Мерседес» прополз в потоке движения дальше, стекло, поднимаясь, скрыло физиономию авторитета.

Андрей Андреевич резво развернулся и быстро зашагал в сторону дома.

За ним следят! Катастрофа приближается! Дома Машка, одна! Надо срочно, немедленно позвонить Геннадию!

На звук отмыкаемого замка в прихожую выглянула Машка. Ошарашенный вид деда поразил её не менее, чем его недавняя пришибленность.

— Что-то стряслось?

— Стряслось!

— Что?! Сердце прихватило?

— Нет. Геннадию надо позвонить. — Андрей Андреевич, скинув сандалии, потянулся к стационарному телефону, стоявшему на полочке у зеркала.

— A-а… Про меня будет спрашивать, ничего не говори — я на него сильно обижена!

Машка снова вернулась на кухню, где бубнил говор телевизора и кипели сериальные страсти.

Андрей Андреевич набрал сотовый номер сына. Три гудка прошли очень медленно. Наконец Геннадий ответил:

— Да.

— Гена, это я.

— Я понял.

— Я Ондатра видел!

— Как?! Ты разговаривал с ним? Что он сказал тебе?

— Нет, он мимо проезжал в своём «мерседесе» и посмотрел на меня, прямо в глаза. У меня даже сердце упало…

Геннадий помолчал, сказал таким тоном, словно разговаривать с Андреем Андреевичем ему было неохота:

— Успокойся. Не переживай. Всё будет у нас в порядке.

— Я за Машку боюсь.

— Всё будет нормально.

В трубке раздались гудки. Андрей Андреевич, обидевшись, опустил трубку на аппарат. Посмотрел на своё отражение в настенном зеркале — лицо осунувшееся, бледное, какое-то больное. Что это Геннадий так резко ответил? Может, правду сказал, что будет всё в порядке? Что-то, видимо, накопал на этого Ондатра и его злодеев. Дай бы Бог, чтобы все они получили по заслугам. И честные люди, чтобы тоже получили по своим честным заслугам. Под честными людьми Андрей Андреевич подразумевал себя и сына.