Патрик рванулся к нему. Это так напоминало день, когда было сломано запястье, что Алексис закрыла глаза. Дрожа, она подумала, что сейчас ярость Патрика прорвется наружу вспышкой насилия. Майкл наблюдал с интересом.

- Она моя, - угрожающе изрек Патрик.

Это уже смахивало на мелодраму. Майкл коротко рассмеялся. Алексис на него не обиделась, но ей почему-то стало больно. Как будто он не верит, что кто-то сможет - или захочет - предъявить права на нее. Магия прошлой ночи ушла в прошлое.

Патрик явно взбесился от этого циничного смеха. Он отшвырнул Алексис с дороги и двинулся на Майкла.

Майкл покачал головой.

- Не советую вам кидаться на меня, - мягко сказал он.

Патрик оскалился.

- Почему это? Имеются особые причины? Майкл вздохнул.

- Потому что я тяжелее вас и лучше натренирован. Потому что я с детства участвовал в уличных драках. Потому, наконец, - сухо добавил он, - что я не изображаю из себя джентльмена.

Патрик бросился на него. Алексис вскрикнула. Майкл невозмутимо отступил в сторону и дважды ударил: в живот - Патрик всем своим весом налетел на кулак - и по основанию шеи, когда Патрик согнулся вдвое от первого удара.

Глядя на лежащего на полу задыхающегося противника, Майкл сказал:

- Пошел вон. Без приглашения не возвращайся.

И покинул кухню. Патрик лежал, не в силах вымолвить слово. Алексис подошла к нему. Он поднялся, вытирая лицо.

- Он бешеный, - выдавил Патрик. Посмотрел на руки, ожидая найти кровь, но не нашел. - Собирай вещи. Я не оставлю тебя с этим безумцем, - приказал он.

Алексис почувствовала, как ее робость уступает место ярости. Она отступила на несколько шагов.

- Оставишь, - возразила она.

Он перестал рассматривать руки и уставился на нее.

- Что?

Она вспомнила, что говорил Майкл: «Делай то, что должна сделать». Он сделал все, что мог. Остальное - за ней.

- Ты слышал, что он сказал, Патрик. Уходи. Тот был поражен.

- Но он ударил меня.

Это становилось почти смешным.

- Ты тоже однажды ударил меня, - тихо напомнила она.

Он не услышал. Или сделал вид, что не услышал. Бесстрастно наблюдая за ним, Алексис поняла, что он собирается очаровать ее.

- Я не могу оставить тебя с ним. Несмотря на твое нынешнее отношение ко мне. Я по-прежнему люблю тебя, моя хорошая, - благородно объявил Патрик.

- Нет, Патрик, - вспыхнула она. - Ты не любишь меня. Ты не любишь никого, кроме собственной персоны, и никогда не любил. Да, со мной легко было играть, когда я была семнадцатилетней девочкой, не правда ли? Когда я ничего не видела дальше своего носа и воспламенялась от капли внимания. Но как я могла позволить этому продолжаться так долго? Должно быть, я выжила из ума. - Она взглянула на него оценивающе. - Ты даже лжешь не очень находчиво.

Пораженный, он раскрыл глаза.

- Ты шутишь.

- Нет. - Ярость охватывала ее, как огонь - сухой лес. Это было похоже на вдохновение. - Я думала, что ты разбил мое сердце, Патрик. Ты - пустышка и не можешь разбить ничье сердце. Ты подонок, Патрик, и мне искренне жаль твою жену.

У него исказилось лицо. Он шагнул вперед, и Алексис инстинктивно загородилась руками. Патрик смел ее с дороги.

- Прочь от меня, - прорычал он. - Я ухожу. Фред услышит обо всем.

Угроза была настолько детской, что даже в нынешнем своем состоянии Алексис не могла удержаться от смеха. Это, очевидно, явилось последней каплей. Патрик взглянул на нее с ненавистью и вылетел из кухни.

Она перестала смеяться. Потрясла головой, чтобы прояснить мысли. Внутри полная растерянность и пустота.

Неужели Патрик всегда был таким? Эгоистичным и расчетливым? Не удивительно, что он называл ее наивной, думала Алексис с яростным самоуничижением. Все было у нее перед носом, а она ничего не видела, ослепленная воспоминаниями о подростковой влюбленности.

Не вполне ослепленная, вдруг возразила себе она. Она не захотела ложиться с ним в постель, и дело было не только в его жене и детях. Просто подсознательно она понимала, что он бесчестен насквозь.

Тогда как Майкл Слейн… Алексис замерла. Как она могла думать, что обзавелась иммунитетом? Стоило вспомнить о Майкле, и какая-то тайная частичка ее души дрогнула. Конечно, они с Майклом во всех отношениях играют в разных лигах, но она готова побиться об заклад собственной жизнью, что он не лгал ей.

И теперь ее очередь сказать ему правду. Она похолодела от этой мысли. Но существует нечто более важное, чем смущение; Алексис теперь это знала. Она расправила плечи и пошла к нему.

Майкл был в своей комнате и стаскивал грязные ботинки и носки. Рубашку он уже снял. Алексис увидела намечающиеся на мускулистых плечах синяки. У нее сжалось сердце. И Патрик хотел ударить его!

Она спросила прерывающимся голосом:

- Ты в порядке?

Он поднял голову. В карих глазах стоял лед.

- Я в норме.

- Я… Мне очень жаль, что так вышло с Патриком…

- Патрик, - сказал он без выражения. - Да. Я, выходит, что-то не расслышал, когда ты рассказывала о нем?

Алексис замерла от этого ледяного голоса.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты не позволяешь настоящим людям притронуться к себе, - сказал он. У нее было такое ощущение, будто он скомкал свою злость и швырнул ей.

- Что?

- Это его слова, - напомнил Майкл. - Твоего Патрика. Ты не позволяла настоящим людям притронуться к себе. Настоящие люди, насколько я понимаю, - это сам Патрик. А если он не прикасался к тебе, то из твоих рассказов следует, что никто другой тоже.

Алексис сглотнула. Он был зол, более чем зол.

- Ты это знал, - шепотом протестовала она.

- Черт! - Это был взрыв. Он запустил пятерни в шевелюру, явно пытаясь сдержаться. - Я знал, что у тебя странные табу и буйный любовник, от которого надо сбежать. - Его голос хлестал, как плеть. - Но я не знал, что ты… - Он вскочил, схватил ее за плечи и заглянул через глаза в самую душу. - Скажи мне правду, Алексис. Вчерашняя ночь была для тебя первой?

Она побелела.

У Майкла окаменело лицо.

- Черт! - сказал он снова.

Алексис хотелось умереть. Вместо этого она гордо вскинула голову.

- Какое это имеет значение? Чего ради? Если это не важно для меня… - она с трудом сглотнула, - тебе-то что?

Его глаза стали почти черными. Он оттолкнул девушку.

- Мне-то что… Если у тебя будет ребенок от меня, это будет иметь ко мне очень большое отношение, - ровным голосом сказал он. - Тебе не кажется?