сделал, и в мыслях не держал! Очень красивая девушка, роскошное платье, шляпка, украшения, духи… Запах её духов даже до меня доставал. Я тогда ещё подумал, что она ждёт своего кавалера.

– А она подошла к вам.

– Да.

– И вы?

– И я ей не поверил, – развёл руками Тропс. – Послушайте, господа, я своё место знаю. Клерку из Сити нечего соваться в высший свет. И ведь так оно в итоге и вышло, – с горечью добавил он.

– Так какого лешего вы сунулись? – полюбопытствовал Ла-Киш.

– Из-за её папеньки.

– Что-что? – Шандор едва не выронил свою чашку.

– Да нет, не в том смысле, как вы подумали. Когда Эвелина увидела, что я не верю её словам, у неё сразу же поменялось настроение. До этого была такая вся… как на иголках, возбуждённая, но весёлая – а тут стала прямо фурия. Присела за мой столик и зашипела как кошка, что если я считаю её недостаточно красивой парой, то она сейчас же пожалуется своему отцу, что, мол, я делал ей непристойные предложения и хватал за… В общем, что я её домогался. И тогда её батюшка позаботится, чтобы мне не оставили ни одной выступающей части тела. А в завершение сказала, что её батюшка – советник Санду.

– И вы сразу же ей поверили?

– Мне как-то не захотелось проверять правдивость её слов, – пожал плечами клерк. – Сами посудите, выбор был или уйти из кафе с красивой девушкой, или заработать, пусть даже гипотетически, крупные неприятности.

– В конечном итоге выбора у вас, как выяснилось, не было, – философски заметил Шандор. Тропс криво усмехнулся, показывая, что оценил шутку.

– В общем, мы ушли из кафе, потом Эвелина затащила меня в какой-то переулочек неподалёку, и прямо там мы…

– Понятно, – кивнул Ла-Киш.

– Разрешите уточнить? – Лайош проигнорировал недовольный взгляд сюретера и обратился к арестанту. – Вы не заметили ничего необычного? В процессе… хм… соития.

Абрахам Тропс на этот раз молчал несколько секунд, а его большие оттопыренные уши прямо на глазах наливались кровью, делаясь пунцовыми.

– Ну говорите же! – ворчливо поторопил клерка Ла-Киш.

– Можете вы мне пообещать, господа?

– Вы здесь не для того, чтобы торговаться, – отрезал сюретер.

– Я не торгуюсь! – торопливо заговорил Тропс. Клерк так нервничал, что сидел уже на самом краешке стула. – Я умоляю вас! Только не говорите ничего её отцу! Иначе я всё равно что покойник. Лучше уж тогда убейте сразу в Канцелярии…

– Вопреки обывательскому мнению, – сухо отозвался Ла-Киш, – в Канцелярии не занимаются устранением подозреваемых без суда и следствия.

– Обещайте, умоляю!

– Обещаем, – откликнулся Шандор, снова игнорируя ещё один недовольный взгляд сюретера.

– В общем… – Тропс подбирал слова. – Эвелина была ненасытной. И требовала всего.

– Что значит «всего»?

– Ну… Всего. Всё, что только могут проделать мужчина и женщина.

Некоторое время в кабинете царила тишина. Сыщик с сюретером обменивались мрачными взглядами. Арестант смущённо теребил лацкан своего сюртука, с которого, как полагалось при задержании, были срезаны все пуговицы. Потом вздохнул и взял из вазочки ещё печенье.

– Значит, – резюмировал Ла-Киш, – ваши развлечения были целиком её инициативой.

– Да. Не поймите неправильно, были у меня женщины до Эвелины, и по этой части я как любой мужчина. Но с ней это было что-то совершенно за гранью. Постоянно ждёшь, что кто-нибудь застанет вас, или что на улице попадётся кто-то из знакомых, или ещё что-нибудь случится. Ей это ощущение опасности, кажется, доставляло удовольствие.

– А вам? – поинтересовался Лайош. Тропс задумался, потом ответил:

– Скорее страх.

– Вы бывали где-либо вместе с мадемуазель Санду? Театр, синематограф?

– Нет.

– Салоны, магазины?

– Нет.

– Кафе, кондитерские?

– Только во «Флоре». Мы встречались там либо в мой обеденный перерыв, и тогда она сразу же вела меня на заранее придуманное место для очередного… свидания. Или за ланчем, после окончания рабочего дня в Сити. Тогда мы успевали ещё перекусить вместе.

– Думаю, советник Санду узнал о кавалере дочери от работников «Флоры». Или от кого-то из общих знакомых, случайно заглянувших в кафе, – предположил Шандор, обращаясь к Ла-Кишу.

– Вы дарили мадемуазель Санду какие-нибудь подарки?

– Нет, – тут Тропс снова начал краснеть. Потом взглянул прямо на сюретера, и оба мужчины увидели, что в глазах клерка стоят слёзы. – Однажды я принёс букет цветов, но она только рассмеялась и выбросила его в урну. И сказала, чтобы больше я такими глупостями не занимался. Что она ценит меня не за романтическое сюсюканье, а за…

Клерк замялся, потом то ли крякнул, то ли хрюкнул, и умолк.

– Ясно, – сюретер не спеша встал, прошёлся до стола, налил себе ещё кофе, потом, не спрашивая, разлил остатки кофейника по чашкам Шандора и Тропса. – А вам она ничего не дарила?

– Нет. И я этому только рад!

– В каком смысле? – вскинул брови сыщик.

– В таком, что если бы Эвелина дарила мне какие-то дорогие вещи, у её батюшки был бы лишний повод прикончить меня. Как будто этих поводов и без того недостаточно. И потом, никто не посмеет утверждать, что я встречался с ней с корыстными целями. Моё имя, может быть, и маленькое, но оно честное, и я хочу его таким же сохранить. Даже если меня отправят на виселицу за убийство, которого я не совершал.

– Да не отправят, – угрюмо отмахнулся от него сюретер. Клерк ошарашенно посмотрел на Ла-Киша, но тот уже повернулся к арестанту спиной и снова направился к своему любимому дивану в оконной нише.

– Скажите, а мадемуазель до встречи с вами не ходила куда-нибудь по делам, или за покупками? – поинтересовался Шандор.

– Ходила, – тут же живо откликнулся Тропс. – Два-три раза у неё были с собой какие-то свёрточки. Но я даже не спрашивал, что там.

– Жаль, – донеслось из ниши. Ла-Киш стоял спиной к кабинету и рассматривал крыши за окном.

– Может быть, ещё что-то, господин Тропс? – спросил Лайош. – Что-нибудь, что показалось вам необычным?

– На фоне прочего? – удивлённо уточнил арестант.

– Даже на фоне прочего.

Тропс поразмыслил, потом пожал плечами и сказал:

– Ну, как-то раз она попросила порвать на ней платье.

– Что-что? –