Агенты, расследовавшие убийство Роана, впоследствии передали долговую расписку эксперту министерства финансов по анализу сомнительных документов. Тот установил, что первоначально в ней было напечатано «июнь». Подчистками и дописыванием букв название месяца исправили на «январь», что подтвердили и фотографии, сделанные в направленном под углом к бумаге свете[373].

Уайт подозревал, что Хэйл подделал документ, стремясь получить страховку и совершив поначалу промах с датой. Впоследствии федеральный агент предъявил долговую расписку человеку, который, по утверждению Хэйла, ее напечатал. Тот сказал, что никогда этого документа не видел, а на вопрос, лжет ли Хэйл, ответил утвердительно[374].

Другая страховая компания выдала полис после того, как Хэйл вместе с Роаном посетили доктора в Похаске и добились необходимого медицинского заключения. Тот врач вспоминал, как спросил Хэйла: «Билл, ты что задумал? Прикончить этого индейца?»[375] А тот в ответ ухмыльнулся: «Да, черт возьми»[376].

Узнав, что на похоронах Роана Хэйл нес гроб покойного, Уайт понял, что местные блюстители закона не просто проглядели его как подозреваемого. Они скоренько соорудили версию о виновности Роя Банча, у которого в свое время был роман с женой убитого. Уайт вместе со своими агентами допросил Банча, который отрицал свою причастность к преступлению и поведал кое-что интересное о Хэйле. Тот якобы сказал ему после убийства Роана:

— Я бы на твоем месте убрался подальше из этого города[377].

— С какой стати? Я ни в чем не виновен.

— А люди считают наоборот, — ответил Хэйл.

Он предложил Банчу денег, чтобы тот исчез. Посоветовавшись с другом, Банч все же не уехал — это означало бы для него косвенное признание вины в убийстве.

— Если смоешься, они точно повесят это на тебя, — сказал приятель, уговоривший его остаться.

Уайт вместе с агентами тщательно изучили поведение Банча и исключили его из числа подозреваемых. Один из сотрудников отмечал: «Любовная связь Банча и жены Роана намеренно выставлялась на передний план ради отвлечения внимания от истинного убийцы»[378]. И больше всего в этом усердствовал именно «король Осейдж-Хиллз». После убийства Роана Хэйл несколько раз наведывался к его вдове, пытаясь заставить ее подписать различные иски в отношении наследственного имущества. Однажды даже принес ей в подарок бутылку виски. Но она не стала даже пробовать его из страха, что он отравлен.

Хотя у Уайта имелись косвенные доказательства причастности Хэйла к убийству Роана, в деле оставалось еще много неясностей. Не было прямых улик — отпечатков пальцев или свидетельских показаний о том, что «король Осейдж-Хиллз» застрелил индейца сам или приказал племяннику либо еще кому-нибудь из сообщников. Кроме того, подозрительная страховка могла служить мотивом убийства Роана, но не других осейджей.

В ходе расследования внимание Уайта привлекла одна деталь: прежде чем добиваться получения полиса страхования жизни Роана, Хэйл попытался приобрести его долю в фонде доходов от добычи полезных ископаемых, что было куда ценнее золота или бриллиантов. Он знал, что пай нельзя продать или купить, но был уверен, что давление со стороны влиятельных белых поможет отменить этот запрет. Однажды он проговорился: «Как многие другие, я верил, что вскоре Конгресс одобрит закон, позволяющий каждому образованному индейцу распоряжаться принадлежащими ему паями нефтяного фонда по собственному усмотрению»[379]. Однако существующий порядок изменять не стали, и Уайт подозревал, что именно это и побудило Хэйла разработать план со страхованием жизни Роана и последующим его убийством.

Один законный путь завладеть долей в фонде все же имелся — унаследовать ее. Просмотрев завещания, Уайт выяснил, что в большинстве случаев паи сыпались в карман одного и того же человека — Молли Беркхарт. А ее мужем и опекуном был Эрнест, которого «Хэйл держал в узде», как отметил в отчете один агент[380]. Бутлегер и осведомитель Келси Моррисон заявил агенту, что и Эрнест, и Брайан Беркхарт готовы выполнить любое приказание дяди, а сам Хэйл «способен на все»[381].

Уайт изучил одно за другим все убийства в семье Молли. Даже хронология их выглядела больше не простой случайностью, а частью злодейского плана. Анна Браун, бездетная и разведенная, почти все состояние оставила своей матери Лиззи. Убив Анну первой, преступники могли не опасаться, что ее доля нефтяных отчислений будет разделена между другими наследниками. Лиззи, завещав бо`льшую часть своего пая дочерям Молли и Рите, сразу же стала следующим кандидатом в покойники. Затем пришел черед Риты и ее мужа Билла Смита. Уайт понял, что даже необычный способ последнего убийства — подрыв дома бомбой — тоже несет в себе жуткую логику. В завещаниях супругов четко оговаривалось, что в случае их одновременной смерти большая часть пая Риты переходит к ее оставшейся в живых сестре Молли. Однако тут режиссер этого жуткого плана просчитался. Так как Билл, пусть и всего на несколько дней, но пережил жену, ее деньги перешли к нему, а после его смерти к его родственникам. Все же львиная доля семейных паев так или иначе перешла к Молли Беркхарт, то есть, по сути, оказалась под контролем Эрнеста. Уайт не сомневался, что при содействии не в меру угодливого племянника Хэйл располагает косвенным доступом к этому состоянию. Как Уайт впоследствии докладывал Гуверу: «МОЛЛИ, судя по всему, является самым подходящим инструментом для ХЭЙЛА с тем, чтобы через БЕРКХАРТОВ присвоить паи всех членов семьи»[382].

Уайт не смог установить, задумывался ли брак Эрнеста и Молли — за 4 года до гибели Анны — с самого начала как часть преступного замысла или Хэйл принудил племянника обманывать жену уже после свадьбы. В любом случае план был настолько дерзким и бесчеловечным, что едва укладывался в голове. То есть Эрнест делил с Молли супружеское ложе, растил детей и все эти годы участвовал в заговоре против ее семьи. Совсем по Шекспиру: