– Оттуда видно больше, чем тебе бы хотелось видеть, малыш, – сказал он. – Вот почему башня закрыта.

Чак почувствовал, как у него по спине пробежал холодок, жутковатый, но не то чтобы совсем неприятный. Почему-то ему сразу вспомнились Скуби-Ду и его друзья, охотящиеся на привидений. Он хотел уточнить, что имел в виду дедушка, но что-то подсказало ему – та взрослая часть, которая еще не сформировалась у десятилетних мальчишек, но которая уже начинает проявляться, – в общем, что-то ему подсказало, что лучше молчать. Молчать и ждать.

– Знаешь, Чаки, в каком стиле построен наш дом?

– В викторианском.

– Все верно. И это не подделка, а самый что ни на есть настоящий викторианский дом. Он был построен в тысяча восемьсот восемьдесят пятом, с тех пор несколько раз перестраивался, но башня была здесь с самого начала. Мы с твоей бобэ купили его за бесценок, когда обувной бизнес пошел в гору. Мы тут живем с тысяча девятьсот семьдесят первого, и за все эти годы я заходил в ту треклятую башню не больше полдюжины раз.

– Потому что там прогнил пол? – спросил Чак, старательно изображая подкупающую наивность.

– Потому что там полно призраков, – сказал дедушка, и Чак опять ощутил пробежавший по спине холодок. На этот раз очень даже неприятный. Хотя, может быть, дедушка пошутил. В последнее время он начал шутить. Так же, как бабушка начала танцевать. Дед отпил пива. Рыгнул. Его глаза покраснели. – Дух Будущих Святок. Помнишь этого призрака, Чаки?

Чак кивнул. Каждый год, в канун Рождества, они смотрели «Рождественскую песнь», хотя Рождество не справляли. Но Чак все равно не понимал, о чем говорит дедушка.

– С парнишкой Джеффри оно приключилось практически сразу, – сказал дедушка, сосредоточенно глядя в телевизор, но Чак сомневался, что он видит происходящее на экране. – А вот с Генри Питерсоном… тут вышло дольше. Прошло года четыре. Или, может, пять лет. К тому времени я почти и забыл, что я там видел. – Он указал большим пальцем на потолок. – После этого я поклялся себе: больше туда ни ногой. Но все равно ведь поперся, и очень зря. Из-за Сары… твоей бобэ… и хлеба. Ждать – это хуже всего. Ты сам поймешь, Чаки, когда…

В кухне хлопнула дверь. Это вернулась бабушка. Она ходила к соседке, миссис Стэнли, чтобы отнести ей куриный бульон, потому что та приболела. Так сказала бабуля, но даже в свои десять лет Чак понимал, что была и другая причина. Миссис Стэнли знала все сплетни и слухи, ходившие по округе («Та еще йенте[12]», – говорил о ней дедушка), и охотно делилась ими с каждым, кто хотел слушать. Обычно после походов к соседке бабушка пересказывала все новости деду, предварительно попросив Чака выйти из комнаты. Но «выйти из комнаты» не означает, что нельзя слушать под дверью.

– Кто такой Генри Питерсон, дедуль? – спросил Чак.

Но дедушка слышал, что его жена пришла домой. Он сел попрямее и отставил в сторону пиво.

– Ты гляди! – крикнул он, вполне убедительно изображая трезвость (впрочем, бабушку все равно не обманешь). – «Соксы» взяли все базы!

3

Под конец восьмого иннинга бабуля отправила дедушку в магазин за молоком для утренних хлопьев Чака.

– И не вздумай садиться за руль. Иди пешком, хоть чуть-чуть протрезвеешь.

Дедушка не стал возражать. Он вообще редко спорил с бабулей, а если пытался с ней спорить, результат получался неутешительный. Когда он ушел, бабушка – бобэ – села на диван рядом с Чаком и приобняла его одной рукой. Чак положил голову на ее мягкое, уютное плечо.

– Он рассказывал о своих призраках, да? Которые водятся в башне?

– Э… да. – Врать было бесполезно; бабушка всегда знала, когда ей врут. – А там правда есть призраки? Ты их видела?

Бабушка фыркнула.

– А ты сам как думаешь, хантль[13]? – Только потом Чак поймет, что это был не ответ. – Я бы не обращала внимания на россказни зэйдэ. Он замечательный человек, но иногда пьет слишком много. И сразу садится на своих любимых коньков. Ты наверняка понимаешь, о чем я.

Да, Чак понимал. Никсон должен сидеть в тюрьме; фейгелесы[14] захватили американскую культуру и превратили в сплошную голубизну; конкурсы красоты типа «Мисс Америка» (бабушка их любила) – как есть стриптиз и мерзость. Но никогда раньше дед не говорил о призраках в башне. По крайней мере, не говорил Чаку.

– Бобэ, а кто такой парнишка Джеффри?

Она тяжело вздохнула.

– Это очень печальная история, Мальчак. – (Это была ее любимая шутка: мальчик Чак, Мальчак.) – Он жил на соседней улице. Его насмерть сбил пьяный водитель, когда он выбежал на дорогу за укатившимся мячиком. Это было давным-давно. Если дед говорил, будто заранее знал, что так и случится, потому что увидел, как оно будет, он просто ошибся. Или выдумал шутки ради.

Бабушка всегда знала, когда Чак ей врал; в тот вечер Чак понял, что он тоже знает, когда бабушка врет ему. Все сразу стало понятно по тому, как она отвела взгляд и уставилась в телевизор, словно ее очень заинтересовало происходящее на экране, хотя Чак точно знал, что бабушке по барабану любой бейсбол, даже чемпионат Мировой серии.

– Пить ему надо меньше, – сказала бабушка, и на этом разговор завершился.

Может быть, так и было. Может быть. Но с того вечера Чак начал бояться башенки с ее вечно запертой дверью на вершине короткой (всего шесть ступенек) узкой лестницы, которую освещала единственная голая лампочка, свисавшая с потолка на черном проводе. Однако не зря говорят, что страх притягателен, и иногда, когда бабушки с дедушкой не было дома, Чак отваживался подняться по этой лестнице. Он вставал перед дверью, трогал висячий замок, морщился, если тот бряцал (ведь шум мог потревожить призраков, обитавших в башне), и быстро спускался, с опаской оглядываясь на дверь. Легко было вообразить, как замок открывается и падает на пол. Как дверь скрипит на несмазанных петлях. Если бы что-то подобное произошло, Чак бы, наверное, умер от страха.

4

Подвал же, напротив, был вовсе не страшным. Его хорошо освещали яркие люминесцентные лампы. Когда дедушка вышел на пенсию и продал свою сеть обувных магазинов, он устроил в подвале столярную мастерскую, где проводил много времени. Там всегда приятно пахло опилками. В самом дальнем углу, вдали от строгальных, ленточнопильных и шлифовальных станков, трогать которые строго-настрого запрещалось, Чак нашел большую коробку, набитую старыми дедушкиными книжками о братьях Харди. Истории были хоть и старомодными, но интересными. Однажды Чак сидел в кухне, читал «Зловещий указатель» и ждал, когда бабушка вынет из духовки противень с печеньем. Вдруг она подошла и вырвала книжку у него из рук.

– Ты все-таки достоин лучшего, Мальчак. Пора повышать свой читательский уровень. Сиди здесь, никуда не уходи.