в Каяни. О том, кто может управлять этой повозкой, даже тени сомнения не возникало: кто-то участливый.

Так оно на самом деле и было. Бородач, давеча предлагавший отрубить ему руку, был само участие. Увидев перед телегой, которой он правил, присевшего на корточки обессиленного Тойво, он остановил лошадей и сказал:

— Здравствуйте!

Вероятно, научился вежливости от былого пленника из кирхи.

Изможденному Антикайнену голос показался смутно знакомым, и, едва подняв голову, чтобы поздороваться в ответ, он бросился прочь. Броситься-то он бросился, да вот убежать не удалось. Крышка гроба сначала ударила его острым краем прямо под дых, а потом резко плашмя опустилась сверху, ввергнув Тойво в сплошную черноту.

— А еще передо мной вежливым прикидывался! — заметил Юсси, держащий в руках злополучную крышку.

Эти два местных жителя были как раз теми людьми, с кем поп договорился о доставке в кирху гробов. Правда, теперь нужно было на один больше, но поставщики об этом пока ничего не знали. Или, даже, на два. Но ни бородач, ни Юсси об этом не задумывались.

Уже в полном беспамятстве в голове Тойво беспорядочным вихрем закружились слова:

   — Another day alone, another pain to hide

   It's gettin'hard to hold, it's hurtin'deep inside

   Livin'for no-one, given no space to run

   There's gotta be someone you gotta keep holdin'on

   It wasn» t meant to last, you weren» t meant to fall

   And all the photographs you want to burn them all

   But goin'down easy isn't so crazy now

   Nobody needs you but don't let it get you down.[9]

Он очнулся, когда ему в лицо плеснули холодной воды, глубоко убежденный, что упустил из внимания перед встречей с этими поставщиками гробов что-то важное, что-то определяющее. Тойво даже никак не отреагировал на те слова, с которыми к нему обратился лидер группы, некогда обеспечивающей безопасность провалившейся Мессы — все его помыслы поглощал поиск ответа: что было не так? Поиск не увенчался успехом.

— Ну, парень, нам это и ненужно знать, — снова строго и как-то обиженно сказал главарь.

— Что, простите? — отвлекся от своих размышлений Антикайнен. Его голова раскалывалась на части от боли, в глазах отчаянно двоилось.

— Коли дело зашло так далеко, то твоя казнь — всего лишь первый шаг нашего возвращения обратно к привычной жизни, — изрек человек и повернулся к своим собратьям. — Все ли готово?

— Погодите, погодите! — заторопился Тойво. — Я готов ответить на все ваши вопросы. Как вас зовут, чтобы мне обращаться?

— Нас зовут «Легион», ибо нас тьма, — вылез откуда-то взлохмаченный поп.

— Я Адольф Тайми, — не обращая внимания на Распорядителя, ответил главарь. — Кто за тобой стоит?

Этот Адольф минувшей ночью не преуспел вместе со своими людьми в погоне за Ритолой. Его маленький отряд понес ощутимые потери этой ночью, чего не должно было случиться. Первая жертва Мессы, не считая сноба Резчика, поплатился рассеченной щекой. Это было предупреждение, но ему не вняли, за что и поплатились. Раненного в кирхе боевика позднее пристрелил на берегу озера этот мальчишка, смертельно ранив другого. Все пошло почему-то не так, как должно. А необъяснимая смерть прекрасной Чаши вовсе подействовала на их отделение удручающе.

— Кто бы за ним не стоял, но он проиграл: наш великий покровитель привел его обратно в наши руки, — снова заговорил священник, но его оттеснили в сторону: довольно проповедей.

— Кто? — снова повторил вопрос Тайми.

— Элиас Леннрот, — неожиданно для себя ответил Тойво. — Его бессмертное дело.

В принципе, он не имел никакого понятия ни о самом создателе эпоса, ни о деле, которым он занимался. Что-то надо было сказать, вот он и сказал.

Адольф, напротив, озадачился. Ему по большому счету было наплевать на сатанистов, на евангелистов и всех христиан вместе взятых. О муслимах и прочих религиях он вообще не имел никакого понятия. Но про Леннрота знал не понаслышке.

Дело в том, что родившийся в 1881 году в Петербурге Тайми как бы со стороны присматривался к своей этнической родине, к ее обычаям и известным людям. Как ни странно, люди, где-то проживающие с самого рождения, знают о своей земле меньше, нежели те, кто на эту землю возвращается после некой разлуки. Интерес подпитывает гордость за предков и прошлое. А коренной житель — что? Да ничего — он здесь жил всегда, он здесь будет жить всегда, так что прошлое ему без надобности, только настоящее имеет для него смысл.

Адольф быстро нашел себя в этой жизни. Еще в студенчестве примкнув к анархистам, он так же в студенчестве от них отошел. Дело в том, что разные социал-демократы предлагали больше денег. Особенно их радикальные дочерние образования. Больше учиться сделалось не столь уж необходимо, необходимым сделалось приобретение навыков террористических актов. Для этого очень насущным делом оказалась способность выживать.

К его удивлению такой способностью, известной в узких кругах, был знаменит доктор Элиас Леннрот. Его одиночные рейды по всему северу, неизменно оканчивающиеся успехом, неважно — дал поход результат, либо нет — служили примером для прочих посвященных людей. В том числе и для всегда настроенных на борьбу революционеров.

Поговаривали, что Леннрот обладал древним знанием, стоящим над нынешними религиями и вероисповеданиями. Неспроста для своей жизни он выбрал городок Каяни. Неспроста сатанисты для своей Мессы тоже выбрали Каяни.

Так выходит, что неспроста этот желторотый пацан в одиночку перебил двух человек из его отряда, да еще уничтожил парочку самых оголтелых финских сатанистов?

Но не отпускать же его после такого признания на все четыре стороны!

Придется повесить этого Тойво Антикайнена. С воспитательной, так сказать, целью. Петербургский товарищ Бокий это бы одобрил. Удивительно, что он так быстро ретировался вместе с прочими гостями, хотя к сатанистам, вроде бы, не особо и примыкал.

— Итак, товарищи, настало время покончить с этим делом, — обратился он к прочим.

— Господин Тайми, вы не должны идти на поводу у религиозных фанатиков! — поспешно сказал Тойво. — Отдайте меня под суд, пусть он вынесет свое решение.

— Наш суд уже состоялся, — возразил поп. — Именем сатаны ты должен быть повешен.

— Почему?

— Потому что ты помешал всей нашей церемонии, — ответил священник. — Да к тому же ты виновен в гибели двух наших соратников. Око за око.

Тойво схватили и поволокли к веревке, свисающей с дерева. Антикайнен сам стоять на ногах не мог, а петля висела высоко. Его пытались поднять и всунуть в нее, но это все никак