есть неприлично огромный запас этих платков в неприлично зеленом сундуке.

Я слабо улыбаюсь, вытирая нос и рот. Когда я заканчиваю, Уильям отводит меня к мягкой скамейке рядом с раковинами.

– Спасибо.

– Хватит пока. – Он хлопает меня по колену, внимательно глядя в лицо. – Наш мир… бывает чересчур.

Я нервно вдыхаю.

– Да.

Он наклоняет голову.

– И ты уверена, что хочешь быть его частью?

Вопрос Уильяма застает меня врасплох. Уверена ли я? После всего, что случилось сегодня, уверена ли я? Я думаю об отце, о нашем последнем разговоре. Я слышу его голос даже сейчас: «… то, что с нами происходит… я тоже это чувствую. Я понимаю, что тебе по-настоящему плохо». Он чувствует такую же боль и все же ходит на работу каждый день. Живет в нашем доме, каждый день встречаясь с отзвуком маминого присутствия, тогда как я едва могла это выносить. Я думаю о матери и своем упрямстве – нет, о слабости, – которая не дала мне поговорить с ней после той дурацкой ночи.

Наша смелая Бри.

Я еще раз вдыхаю, на этот раз уверенней.

– Да. Я уверена.

– Хорошо, – говорит он, вставая. – Если ты твердо решила быть здесь, то тебе точно нужен вводный курс для легендорожденных. Но сначала тебе нужен чай.

Насчет чая Уильям не шутил.

Он попросил меня подождать несколько минут около туалета, а сам тем временем сходил дальше по коридору, к мини-кухне. Возвращаясь ко мне, он сжимает в ладонях дымящуюся чашку лимонно-имбирного чая и предлагает попить, пока он будет рассказывать.

Я начинаю понимать, почему Сэл не возражал Уильяму. Целитель властный, но не высокомерный и обладает пугающим талантом оказываться правым.

К тому же чай вкусный.

Взмахнув рукой передо мной, он ведет нас дальше по коридору, к темно-синей двери в дальнем конце, напротив лифта.

– Сколько подземных этажей у Ложи? – спрашиваю я.

– Два. Лазарет и тренировочные залы на верхнем, а также несколько комнат отдыха для пациентов с серьезными травмами. Внизу все остальное, секретное, что никто не должен увидеть по случайности. Артефакты и документы членов Ордена, – он тыкает пальцем в сторону двери, мимо которой мы только что прошли, – находятся в холодном хранилище, где мы можем лучше контролировать температуру и освещение. К счастью, самые старые предметы настолько пропитались эфиром мерлинов за прошедшие годы, что вряд ли нам нужно переживать из-за их хрупкости. – Он протягивает руку к двери и вводит очередной пароль на панели рядом с ручкой. – Но вот что тебе действительно нужно увидеть.

Я сжимаю кружку в руках. Сердце бьется неровно и так громко, что я опасаюсь, будто он может его услышать.

– Никаких демонов, точно? Ты не швырнешь меня в средневековый дом ужасов в качестве испытания для новичков?

Он смеется, громко и звонко.

– Нет. – Он открывает дверь и наклоняется внутрь, выискивая выключатель. – Но «Средневековый дом ужасов» – отличное название для музыкальной группы.

Я закатываю глаза, но все же благодарна ему за этот юмор. Еще один глоток чая, и мой живот почти успокаивается.

Он находит выключатель, и свет озаряет не очередную комнату, а площадку на вершине широкой спиральной лестницы.

По ней мы спускаемся еще на два пролета вниз, а Уильям по дороге рассказывает:

– Родители легендорожденных рассказывают детям об Ордене и династиях еще в детстве. Вассалы знают достаточно, чтобы представлять опасность, но новым пажам, таким как ты, все сочные детали обычно рассказывают поручители.

– У Ника на самом деле не было времени, – невнятно произношу я, тащась по лестнице рядом с ним. «Я на самом деле не дала ему времени», – вот что я думаю.

Уильям остается невозмутимым.

– Я догадался. Но все в порядке – я возьму на себя эту честь.

Мы добираемся до огромного, пахнущего сыростью помещения, где нет ничего, кроме старого ковра и нескольких кресел. Включив еще один набор ламп над головой, Уильям направляется к дальней стене. Она скрыта черным занавесом шириной во всю комнату.

– После того как вассал приносит Обет секретности и клянется в верности Ордену, кто-то из династии, которой он служит, объясняет ему происхождение Ордена и его миссию. Если потом этот человек захочет, чтобы его ребенок стал пажом и получил шанс на титул оруженосца, ему тоже понадобится принести Обет.

– И это работает?

– Ага. – Он разматывает толстую золотую веревку и с кряхтением тянет за нее. – Вассалы не выдают нас; большинство семей сотрудничают с Орденом многие столетия, и они могут на многое рассчитывать, с точки зрения общественного положения и финансов, даже если их дети в итоге не становятся оруженосцами. Кроме того, – Уильям ухмыляется, – богатые люди любят тайны.

По мере того как он тянет за веревку, занавес поднимается, открывая стену или то, что я за нее принимала.

Передо мной открывается самая большая серебряная плита, которую я когда-либо видела. Даже больше, чем каменная плита в часовне. Высотой она, наверное, в три этажа – так что достает до дальней стены первого. Вниз по ней сбегают тысячи тщательно выгравированных линий. Через каждые несколько сантиметров на них виднеются сверкающие звезды из драгоценных камней, за которыми снова тянутся прямые линии. Плита так высока, что мне приходится отойти назад, чтобы увидеть ее целиком.

Уильям скрещивает руки на груди и смотрит вверх, вверх, вверх.

– Это Стена Эпох. Тринадцать династий Круглого Стола и их наследники.

В самом верху Стены в серебро вставлены тринадцать камней размером с кулак. В центре белый бриллиант, а остальные сверкают различными оттенками красного, зеленого, синего и желтого. Над камнями изящным шрифтом вырезана одна фраза: «Y LLINACH Y W’R DDEDDF».

– «Наследие – это закон», – переводит Уильям. – Орден и вассалы-колонисты были из разных мест: валлийцы, англичане, шотландцы, шотландские ирландцы, немцы. Но Артур родился в Уэльсе в шестом веке, так что валлийский стал первым языком Ордена. Некоторые старые заклинания до сих пор на валлийском, например суины, заклятья, которые я использовал в лазарете.

«Элис бы это понравилось, – думаю я. – История, Стена, все это». Потом я чувствую укол вины из-за того, что хочу, чтобы она оказалась рядом. Я никогда не хотела, чтобы она пострадала, а прямо сейчас мне кажется, что получить травму – местная плата за вход.

– Детям потенциальных наследников правду рассказывают рано и часто. Сначала родители, затем сеньоры – ушедшие на покой наследники и оруженосцы, – затем снова родители, когда детям исполняется шестнадцать. Это первый год, когда наши рыцари могут призвать нас. – Его взгляд становится сосредоточенным, будто он возвращается к истории, которую явно слышал много-много раз. – В лучшие годы Круглого Стола