— Отлично! — сказал Элиас, взял новый тампон и налил на него спирт. — Будет немножко щипать, — предупредил он меня.

Я кивнула и сжала зубы, когда он начал обрабатывать рану. «Немножко» — это было слабо сказано. Элиас снова осмотрел мою руку и намазал всю поверхность раны какой-то густой мазью, а потом наложил аккуратную и совсем не тугую повязку.

— Оставь повязку на ночь, а утром сменишь. Если рана воспалится, то нужно будет обязательно сходить к врачу, поняла?

Я кивнула и продолжила таращиться на руку, которая благодаря мази почти перестала болеть.

— Давай, теперь снимай штаны, — продолжил Элиас.

Я нахмурилась, он что, опять за старое?

Элиас заметил мой взгляд и пояснил:

— Я хочу осмотреть твои колени. Ты сильно хромала, когда мы поднимались по лестнице, — сказал он, но совсем меня не убедил.

— Слушай внимательно, Элиас! Не дождешься!

— Неужели мое солнышко стесняется? — поддразнил он меня, снова улыбаясь как обычно.

— Нет, «дорогой», не дождешься, чтобы я сидела перед тобой в одних трусах!

— Значит, всетаки стесняешься, — сказал он с ухмылкой. — И хотя это очень мило, но так дело не пойдет. Давай я хотя бы закатаю штанину, — предложил он.

Мне пришлось согласиться, потому что одной рукой было бы трудно справиться с жесткой тканью джинсов. Хорошо хоть я сегодня утром побрила ноги.

Элиас аккуратно стянул с меня туфлю и поставил мою ногу себе на колено. Я удивленно наблюдала, как он медленно — слишком медленно — закатывал мою штанину. Мне не нравилось, как он смотрит на мою ногу. Они что, еще не проходили ноги на анатомии или же он оголодал?

У меня в голове пронеслись мысли о нелегальной торговле частями тел, или это называется торговля органами? В общем, что-то такое… Лучше не выпускать его из виду. Я вздохнула. Боже мой, почему я всегда представляю себе худший вариант из всех возможных? Он всего-навсего закатал штанину на моих джинсах, а не стянул с меня трусики. Элиас положил руки по обе стороны от ссадины и начал внимательно ее рассматривать. Должна признаться, мне было не до сбитых коленей, потому что я переживала из-за неприятного чувства, которое вызывали его руки на моей коже. Мое сердце забилось быстрее, но это точно были последствия шока от падения. Сто процентов это было из-за падения! Черт, как же я ненавижу это чувство… Он козел, козел, повторяла я про себя.

— Это всего-навсего ссадина, хоть и очень большая, — сказал он, подняв на меня взгляд. — Почему ты на меня так злобно смотришь?

Я злобно смотрю? Хотя если судить по тому, как напряжены мои лицевые мышцы, то, наверное, это действительно так.

— Это рефлекс, который проявляется, когда ты рядом, — пробурчала я.

Он заулыбался.

— Я люблю находиться рядом.

— Да, к сожалению, — ответила я, и мой ответ вызвал у него очередную ухмылку.

— Как бы там ни было, ты сильно ушиблась, и, наверное, тебе сейчас очень больно.

— Терпимо.

— А ты не неженка, да?

— Нет! А еще я не плачу, если сломаю ноготь. Можно мне уже опустить штанину?

— Наверное, ужасно сидеть передо мной полураздетой, — сказал он, подняв брови.

— Да, даже если я раздета на одну пятую, то все равно ужасно! Ты закончил или нет?

— Нет, не закончил, надо промыть ссадину, — ответил он к моему огорчению и тут же сменил тему: —Что такого ужасного в том, что я оказываю тебе первую помощь?

Ну, все, хватит с меня глупых вопросов!

— Сначала ты толкаешь меня под велосипед, а потом бежишь ко мне с пластырем!

— Теперь оказывается, что это я толкнул тебя под велосипед? — рассмеялся Элиас.

— Косвенно, — кивнула я.

Он снова рассмеялся и занялся моей коленкой: сначала обработал ее спиртом, а потом намазал той же мазью, что и руку.

Когда я уже понадеялась, что все закончилось, он провел кончиками пальцев по моей голой лодыжке, и меня снова охватило то же неприятное чувство.

— Готово? — снова поинтересовалась я.

— Да, — ответил он со вздохом, — к сожалению.

А мне совсем не жаль, могу точно сказать.

— При случае обязательно покажи мне верхнюю часть ноги, потому что нижняя мне очень понравилась.

— Мечтай дальше, — проворчала я.

В этот момент хлопнула дверь, и в комнату влетела Ева. Когда она увидела меня и Элиаса, который все еще стоял на коленях и держал в руках мою ногу, то на секунду превратилась в соляной столб. Кажется, она совершенно неправильно истолковала происходящее, потому что с криком: «Я ничего не видела!» она развернулась на пятках и выскочила из комнаты.

Элиас и я одновременно посмотрели ей вслед, а потом обменялись критичными взглядами.

— Догонишь ее? — спросила я Элиаса, думая о том, что Ева представила себе что-то совершенно не то.

Он недовольно вздохнул, кивнул и поднялся на ноги. На пороге Элиас снова обернулся ко мне.

— Хочу еще кое-что сказать… — начал он и провел пальцами по дверной ручке. — Ты совершенно точно в моем вкусе.

После этого он вышел за дверь, улыбаясь, а я сидела и смотрела ему вслед, разинув рот.

— Привет, папа, — радостно сказала я в трубку.

— Эмили, солнышко, — ответил он. — Как твои дела?

— Нормально, а как у тебя?

— Я каждый день по тебе скучаю, а в остальном неплохо.

Я заулыбалась, потому что была очень рада его слышать.

— Я тоже по тебе скучаю, папа.

— Ты студентка и проживаешь лучшие годы своей жизни. У тебя должны быть занятия получше, чем скучать по своему старику-отцу.

— Я все равно скучаю, и ты ничего не можешь с этим поделать.

— Ты все такая же упрямица, — сказал он и продолжил, — Но почему ты звонишь, у тебя что-то случилось?

— Да нет, просто хотелось узнать, как у вас дела. А что, я тебе мешаю?

— Ты не можешь помешать, Эмили. Просто дело в том, что твоя мать, как обычно не посоветовавшись со мной, пообещала, что мы придем на праздник, и тем самым лишила меня тихого вечера перед телевизором.

— О нет, сочувствую, — сказала я со вздохом. — А что за праздник на этот раз?

— Не имею понятия, ты же знаешь свою мать и то, сколько у нее знакомых…

О да, я отлично знала свою мать, а еще я удивлялась, что отец позволял ей вертеть собой, как она захочет.

— Я тебе очень сочувствую. Когда тебе нужно идти?

— Вообще-то мы должны были выйти двадцать минут назад, но полчаса назад Карла заперлась в ванной со словами: «Мне нужно еще десять минут», и с тех пор я ее не видел. Хотя… Вот она появилась, — добавил он.