Но когда я оглядываюсь, под моей кожей гудит тепло. Я вижу, каким все здесь было когда-то. Это секретное, запертое место, которое столько лет провело во сне. Фрукты, травы и цветы. Воздух полон сладости, пыльцы и гудения пчел.

Здесь невероятно красиво.

Роуэн остается позади меня, пока я иду по дорожке, где между гравийными камнями поднимаются сорняки. Между нами тишина. Единственный звук – это наши шаги.

В центре сада я останавливаюсь и кладу руку на ствол яблони. Роуэн кладет свою чуть выше моей. Он кажется отстранённым. Его взгляд направлен на изгиб дорожки, уходящей дальше в сад.

– Мы с Эланом играли здесь все время.

– Правда?

Я до сих пор не понимаю, зачем он меня сюда привел. Но вряд ли только для того, чтобы рассказать это. Элан. Звук его имени, кажется, остается в воздухе. Нота, резонирующая с воспоминаниями.

– Каким он был?

Роуэн смеется:

– Просто невозможным. Влезал во все неприятности, какие только можно представить. И когда у него не получалось убедить меня присоединиться, он грозился, что обвинит во всем меня, когда его поймают.

Роуэн указывает на ветви, листья которых окрашены мягким сиреневым светом:

– Он забирался туда и кидал в меня яблоками.

– Ты, наверное, это заслужил, – поддразниваю я, и его губы почти изгибаются в улыбке. – Так почему ты запер это место?

– После его смерти я… я не хотел больше вспоминать. Я закрыл все комнаты в доме. Я запер сад. Здесь было хуже всего. Потому что именно здесь он был самым счастливым.

– Ты хотел забыть его?

– Да.

Его глаза темные, печальные и далекие.

– Я хотел все забыть.

– Я так мало знаю о своей семье. И даже не могу себе представить, что может заставить меня отказаться от воспоминаний о них. Как бы это ни было больно.

Но потом я думаю о том, что только что рассказывала Кловер и Ариену. Сколь многое я все еще держу в себе. Сколь многое я закопала и оставила недосказанным. Может быть, я понимаю – совсем немного, – почему Роуэн настолько закрыл свой дом, свою жизнь и себя самого.

– А ты? Тебе удалось забыть?

– Нет.

Он запрокидывает голову и смотрит на листья наверху. Вздыхает.

– Больно вспоминать. Больно забыть. А теперь здесь все равно все мертво.

Я оглядываю сад. Мы дошли до конца дорожки. Беспорядочно разбросанный гравий окружает заросшее сорняками пространство, окаймленное большим количеством безлистных кустов ежевики. Должно быть, это место когда-то было лужайкой.

– Нет, это не так. Ты закрыл это место. Оставил его. Но оно не мертво.

Я подхожу и опускаюсь на колени рядом с переплетенными ветвями. Осторожно, чтобы не задеть шипов, хватаюсь за стебель и царапаю его. Самый верхний слой отшелушивается, обнажая скрытый под ним бледно-зеленый цвет.

Роуэн подходит ко мне:

– Что ты делаешь?

– Оно живое. Видишь?

Он наклоняется, чтобы коснуться пальцами зеленого участка.

– Как ты узнала, что нужно сделать?

– Мне показывал отец.

Я вижу отца в саду за нашим домом. Чистую вскопанную землю. Горсть стеблей, отрезанных от какого-то растения. Один за другим он опустил их в почву. А потом обхватил их ладонями, между которыми мерцал свет. Магия. Когда он закончил, на стебле были листья и крошечные цветочки. Он ожил.

Я вынимаю ручку и дрожащим движением обрисовываю печать на своем запястье. Я видела, как Ариен и Кловер делали то же самое, повторяя одно и то же заклинание над использованной печатью, чтобы она снова заработала. Под ее контуром моя кожа кажется горячей, словно у меня жар.

Я снова тянусь к ветке. Закрываю глаза и думаю о силе. Моей силе. Она такая маленькая. Я с трудом могу почувствовать ее. Она как тонкая золотая нить, которая ускользает из моих пальцев.

Я крепко сжимаю ежевику руками. Шипы пронзают мою кожу, и я стискиваю зубы от боли. Я думаю о том, как наша магия – моя, Кловер и Ариена – переплеталась, когда мы накладывали заклинание. Я думаю о том, как моя сила вспыхнула, когда Роуэн коснулся линии сердца моей ладони.

А потом возвращается воспоминание о моем отце в саду, такое яркое, что я чувствую его здесь, прямо рядом со мной. Его руки лежат на моих, его голос нежен. Он показывает мне, как творить магию. Я думаю о свете и жаре, о солнце и семенах. И то, что было почти мертво, оживает. Печать горит. Я снова тянусь за нитью. Она вот-вот ускользнет. Но я держусь и не отпускаю.

Я открываю глаза и вижу, что сделала. Большая часть ежевики такая же, безлистная и высохшая. Но между моими сложенными ладонями небольшая гроздь пурпурно-темных ягод. Горсть зеленых листьев в форме сердца.

Роуэн становится на колени и тянется к ветвям. Он улыбается. Я впервые вижу, как он так беззаботно улыбается. Так криво и по-мальчишески. Его передние зубы очаровательно выступают.

– Ты была права, – говорит он с благоговением. – Оно не мертво.

Это первый раз, когда я сотворила магию собственными руками, в одиночку. Я смотрю на ягоды и листья. Чувствую себя такой выжатой, словно израсходовала все свои силы на этот единственный раз. Смогу ли я защитить Ариена во время ритуала, смогу ли помочь, если обладаю столь немногим? А что, если, продолжая использовать магию, я окажусь в долгу перед Подземным Лордом?

Этого должно быть достаточно. Я должна рискнуть. Должна.

– Не думаю, что в ближайшее время меня пригласят в Майлендс, чтобы продемонстрировать свои навыки. Но тем не менее.

Я хочу смеяться, но в глазах стоят слезы, а в груди все сжимается.

Я на мгновение сжимаю пальцами ручку, а затем роняю ее вниз. Мои пальцы измазаны кровью. Я поранилась о шипы. Закрываю глаза. Нет, я не расплачусь из-за этого.

– Виолетта.

Роуэн снова прикасается к ежевике, которую только что выпустил из рук. Берет ручку и пытается вернуть ее мне. Видя, что я не шевелюсь, он неуклюже сжимает мои пальцы.

– Это прекрасно. Твоя магия… она прекрасна.

– Нет. Нет, это не так. Мне даже не следовало…

Все, о чем я могу думать, это о той давней зиме. О том, как тяжело было нести Ариена. Как ветер в лесу изменился и воздух наполнился кристаллами льда и инея.

А потом все выплескивается наружу.

– Это еще не все. История, которую я рассказывала. Подземный Лорд тогда пришел за Ариеном.

Лицо Роуэна мрачнеет.

– Ты отдала свою магию в обмен на его жизнь?

Я киваю. Я так долго хранила этот ужасный секрет. Теперь, когда все раскрылось, я даже чувствую облегчение.