Ха, до глубокой! Проститутки стареют быстро. К сороковникувыйду в тираж, если не сдохну раньше от спида, которым уже пол-Москвы заражено.Да что там от спида! Каждый день ведь могут убить.

На работу собираешься, как в район боевых действий. Драныйпо мою душу всегда найдется. Надоело все, надоело! В проститутки я с голодухипошла, а не потому, что так трахаться хотелось.

Мамочка умерла — куда мне было деваться? Я и так тянуласькак могла. Днем училась, а по вечерам мыла полы в районной больнице. Стипендия— курам на смех, зарплата — слезы. А тут реклама каждый день по мозгам бухает:показывают бульонные кубики за три копейки, но в каких интерьерах, блин!Итальянская кухня — это как минимум. Да еще прикид соответствующий. Смешно даже— обеспечены выше крыши, а суп бульонными кубиками заправляют. Мыло «Камей» —истинное наслаждение. Кто бы спорил, было бы еще на что купить! Я тоже хотелажить красиво, я тоже хотела иметь семью. И детям я бы с удовольствием памперсыменяла. И попку бы маслом «Джонсон» мазала. Уж я бы не стала любимого мужаконцентратами пичкать. Борщ бы сварила настоящий, с мясом. Я умею варить борщи,мамочка научила.

Но умение мое никому не нужно. Потому что я проститутка,б…дь, а проституток замуж не берут.

И детей у них не бывает. У них вообще ничего не бывает: нипрошлого, ни настоящего, ни будущего.

Резиновые куклы из секс-шопа, а не женщины!

Ногти, вонзившись в ладонь, сломались. Пальцы сразу сталиуродливые. Как у продавщицы из овощного ларька. Ну и пусть. Чем хуже, тем лучше— кому я теперь нужна? Слез больше не было.

Выплакала, наверное, все. Надо взять себя в руки иуспокоиться. Может, успокоительного глотнуть? Где-то у меня была текила. Ага,вот она.

Бутылка стояла на тумбочке у кровати. Откупорив ее, я сталапить прямо из горлышка, захлебываясь и проливая содержимое на платье. Когдатекила ударила в голову, я встала и, пошатываясь, прошлась по квартире. Денег ясюда вбухала — будь здоров. Один евроремонт на хорошую машинку потянул. Может,не на одну даже, если по-скромному. А зачем старалась, спрашивается?

Чтобы волосы от отчаяния на себе рвать посреди этоговеликолепия? Мы с мамой скромненько жили, но жили счастливо. Знала бы она, чтоиз меня получится! А, пропади все пропадом. Уеду отсюда.

Продам квартиру и уеду. Попробую начать все сначала,по-хорошему. Во искупление собственных грехов согласна работать нянечкой вприюте для убогих. Да, именно так! В приюте для убогих!

Потому что я и сама убогая!

Опорожненная бутылка полетела в угол. Легче не стало.Ничего, сейчас другую найдем. А жарко-то как! Скинув с себя грязное, в пятнах,платье, я осталась в одном белье и, держась за стенку, пошла в кухню. Текилуудалось обнаружить не сразу, хотя стояла она на самом виду — посреди накрытогояпонской клеенкой стола.

Выпить мне помешал пронзительный звонок в дверь. Блин, нукого там еще несет? Танька, наверное, прикатила. С хахалем своим. Жалеть начнет,утешать, знаю я ее. А.., пусть заходит. С хахалем.

Теперь-то уж все равно.

Прихватив бутылку с собой, я пошла открывать. На площадке,прислонившись плечом к стене, стоял Макс.

— Я смотрю, ты и наревелась и напилась, — хмуросказал он и прошел в квартиру.

Закрыв дверь, я пошатываясь зашла в комнату и, сев на мягкийстул, закинула ногу на ногу Затем вызывающе посмотрела на Макса и сделалаприличный глоток текилы.

— Первый раз вижу, чтобы женщина так мексиканскую водкухлестала.

— А я не женщина, я проститутка, — усмехнулась я.

— В данный момент я пришел к тебе не как к проститутке,а как к женщине, — сказал Макс и сел на диван. — И долго ты своимремеслом занималась?

Я вновь хлебнула текилы и, чтобы не упасть, свободной рукойвцепилась в сиденье. Голова кружилась. Я не видела Макса — лишь какие-тосмутные, едва уловимые очертания… Затем «Максов» стало двое, а может, и трое…Мне показалось, что я медленно схожу с ума. Черт, проклятая «кактусовка»… Инадо мне было столько пить!

— Ты хочешь узнать обо мне побольше? — выдавила якривую усмешку. — Да, я была проституткой. Хотя тебе, наверное, кажется,что я и осталась ею. Да пусть, мне уже все равно. Почему же ты не спрашиваешь омоих клиентах? О, я перепробовала кучу мужиков! Французы, немцы, американцы,русские, азиаты — как видишь, полный интернационал. Некоторые из них мне даженравились, но в основном — тьфу, дерьмовые ребята попадались. Хуже всего дело снемцами иметь. Прижимистые, заразы. Марки отсчитывают — аж руки трясутся отжадности. Правда, в постели с ними не надо напрягаться. Сверху, снизу — вот ивсе. У французов к сексу совсем другой подход. Понавезут с собой штучек разных,а может, и здесь в секс-шопах понакупят, и начинают на мне апробацию проводить.Один гад так увлекся, что чуть матку мне не разорвал. Пришлось потом набольничном сидеть. За свой счет, разумеется. Нам простои никто не оплачивает. Ау меня дома ремонт в это время шел. Как с деньгами выкрутилась — сама до сихпор не понимаю.

Азиаты еще экстремальным сексом увлекаются.

Заказывают на всю ночь — и пошла, поехала камасутра. Позатакая, поза сякая… Как в анекдоте, ей-богу: чуть ли не с люстры приходилось наклиента прыгать. С русским дело иметь — себе дороже. Снимут на два часа.Быстренько оттрахают, а потом начинают в душу лезть: да как ты дошла до жизнитакой, да не хочешь ли ты покаяться и начать все сначала, с чистого листа, таксказать.

Не хочу! С себя бы, сволочи, и начинали. Жена есть,любовница есть, так нет, им еще и проститутку подавай, да еще опытную.Интересно, зачем? Для разнообразия? Или нервы себе пощекотать желают? Я-тоничем не болею, а товарки мои через одну заражены: у кого гонорея, у когосифиляк, а у кого и спид. Надевай презерватив, не надевай — от случайностиникто не застрахован, да… — Глотнув еще текилы, я немного помолчала ипродолжила:

— Самые щедрые из всех — американцы. Баксов у них —куры не клюют. И налички предостаточно, и на кредитке будь здоров сколько. Былиу меня среди них постоянные клиенты. С некоторыми по месяцу, по два жила. Вотуж забот не знала… Хочешь в ресторан — пожалуйста, хочешь в Большой театр —проблем нет.