И все-таки я взяла одну вещь на память о библиотеке. Из всех книг, которые принадлежали Ракамору, я оставила себе только одну черную обложку издания 1384 года. Держа ее в руках, я вспомнила, как он сдувал с книги пыль, с какой любовью проводил пальцами по корешку, и мне хотелось верить, что он не стал бы возражать, если я заберу эту обложку себе.

Через два дня после того, как я выбралась из своего укрытия, я решила рискнуть и воспользоваться трещальником.

Я переключила несколько тумблеров, покрутила рукоятки. Приблизила лицо к говорильной решетке и попыталась издать какой-нибудь звук, но он получился очень грубым, почти неузнаваемым.

– Капитан Джастрабарск. Это…

Я едва не произнесла собственное имя – спохватилась в последний момент.

– Это «Монетта». На нас напала Боса Сеннен. Она убила большую часть команды, забрала наших чтецов костей. Я сумела спрятаться. Здесь все плохо, но думаю, что сумею продержаться до вашего прибытия. Я вижу вас на экране подметалы и знаю, что вы приближаетесь. Пожалуйста, если можете, поспешите.

Я переключила консоль в режим приема.

И стала ждать.

Прошел час. Я снова взялась за рычаги управления, пробуя все возможные комбинации рычагов и рукояток, какие только могла придумать, – просто на случай, если не поняла чего-то важного. Но получила я только помехи. В конце концов я решила рискнуть еще одной передачей. Я открыла канал и повторила то, что сказала в первый раз, но с отчаянием и безнадежностью, которые мне не пришлось изображать.

Я снова и снова переключала тумблеры.

Треск продолжился. Послышалось шипение, потом какой-то хлопок, обрывок фразы, призрак гораздо более далекой передачи. И вновь шипение и скрежет.

А потом раздался голос:

– Это Джастрабарск с «Железной куртизанки». Мы вас слышим, «Скорбящая Монетта». Сигнал слабый, в первый раз было трудно понять, что к чему. Но теперь мы навострили уши. Не видим никаких признаков того, кто на вас напал, на наших дальноглядных приборах. Разъясните свое состояние. Сколько вас осталось?

Голос, как и в первый раз, слушался меня с трудом, но от облегчения я едва не подавилась собственными словами.

– Только я, капитан. Мне удалось спрятаться. Меня зовут… – И тут я поняла, что придется соврать, потому что произносить свое настоящее имя было слишком рискованно – вдруг Боса подслушивала. – Инсер. – Я воспользовалась названием другого города Мазариля. – С кораблем дела плохи. Энергии мало, холодает. Она забрала все. Вы сможете добраться сюда побыстрее, капитан Джастрабарск?

Мне не пришлось долго ждать его ответа.

– Вас все еще плохо слышно, «Монетта», но да, мы сможем прилететь. Однако даже под всеми парусами и на ионных это займет не меньше четырех дней…

На день больше, чем я предполагала, – и, хотя срок может показаться недолгим, ощущение было такое, что к моему приговору добавили целый год.

– Нет… – прошептала я.

– Но мы сделаем все, что в наших силах, – продолжал тем временем Джастрабарск, – и когда будем достаточно близко, чтобы выслать катер, так и поступим. Задержка нам тоже не повредит. Так мы убедимся, что Боса Сеннен действительно самоустранилась. В каком состоянии корабль?

– В плохом. Многое не работает. Тут холодно, и я не думаю, что осталось много энергии в запасе. Но я в этом не разбираюсь.

– Попрошу моего интегратора поговорить с тобой – посмотрим, что можно сделать с оставшимися системами.

– Я переживаю из-за Босы, капитан. Она может вернуться?

– Ты уверена, что это была Боса, а не какой-нибудь подражатель, воспользовавшийся ее именем? Есть множество команд, которые ее якобы видели, но очень немногие в силах это доказать.

– Если нужны доказательства, капитан, я покажу вам трупы – сами увидите, что она с ними сделала. Не думаю, что вам понадобятся дополнительные аргументы. – Я осеклась, сообразив, что должна говорить не как образованная леди с Мазариля, а как человек, который уже не один год провел на борту солнечного парусника. – Ну, в общем, это все очень некрасиво выглядит… в смысле, то, что она с ними сделала… И, судя по тому, как она разговаривала с Ракамором, они были давно знакомы.

– Я верю, что она существует. Но для нее необычно ловить рыбку так близко к внешним процессиям или заинтересоваться таким маленьким трофеем, как этот. Вероятно, она меняет тактику. Тем не менее я сомневаюсь, что она вернется, – тем более раз «Монетта» осталась в столь жалком состоянии. Говоришь, она забрала ваших чтецов костей?

Я кивнула и на несколько секунд забыла, что отвечать надо вслух.

– Д-да. Забрала обеих.

– Мы слышали, они сестры. Только что с Мазариля, с хорошим потенциалом. А ты у нас кто, Инсер?

– Да я совсем не такая, сэр. Просто сканер… чтец шарльеров. Меня обучала Прозор.

– Мы слышали о Прозор. Она была хороша – говорили, одна из лучших. А она…

– Мертва, – ответила я. – Да.

Что-то коснулось моего горла. Я подпрыгнула от неожиданности и почувствовала, как острый край царапнул кожу.

Чья-то рука потянулась вокруг меня и выключила трещальник.

– Мертва, значит?

Наверное, я дышала, но не помню, как это происходило. Помню только долгое молчание и то, как я оцепенела, а клинок прижимался к моему горлу. По ощущениям, прошло несколько часов, хотя сомневаюсь, что на самом деле все продлилось дольше нескольких секунд.

В конце концов я выдавила из себя единственное слово:

– Прозор.

– Прозор, мертвячка. Как же это мило. И как удобно.

– Ты жива…

– А кто сказал, что нет?

Если она хотела перерезать мне горло, ей ничто не мешало так и поступить. Я медленно повернулась, давая ей время передвинуть лезвие, прижатое к моей гортани.

– Я думала, она тебя убила. Как остальных – Ракамора, Триглава, Жюскерель. Я думала, с тобой вышло так же, только тебе проломили голову. Я не проверяла, потому что у меня не было причин считать тебя не мертвой. Ты выглядела как труп.

– А теперь я тоже выгляжу как труп?

– Ну, весьма… – Ее спутанные волосы были в запекшейся крови, под глазом темнел ужасный синяк. Я вспомнила, что коснулась ее головы и почувствовала, как поверхность раны прогибается. Я не проявила беспечности, не выдумала никаких глупостей. Не моя вина, что ее дыхание было поверхностным и почти незаметным. – Ты не могла бы убрать нож, Прозор? Того и гляди убьешь единственную, кроме тебя, кому удалось выжить на этом корабле.

– Вопрос в том, детка, как тебе вообще оказался по силам такой фокус. – Прозор коснулась свободной рукой своей головы. – Боса мне как следует вломила, это верно. Но она не знала, что я ввинтила себе в череп металлическую пластину. Она, видать, меня вырубила. Мало что помню. Но на тебе ни единой царапины, и мне это не по нутру.