– Когда искала себе квартиру, то пересмотрела разное жилье. Многие апартаменты стояли пустые. Хозяева уехали, увезли мебель, кое-что оставили, совсем ненужное. Старую табуретку, кровать с пружинным матрасом. И грязь везде своя. У одних газеты мятые, у других тряпки, у третьих стекло битое. Люди жили разные, мусор у них неодинаковый. А здесь! Ничего не осталось, кроме карнизов, и они прямо близнецы, словно вместе приобретены на одном складе.

– Вероятно, ты права, – заулыбался Мурзик, – деревенский народ жадноват. Кто-то узнал, что за оптовую покупку дают хорошую скидку, и предложил односельчанам поменять держалки для штор.

– Крестьяне не жадные, – возразила я, – они рачительные, денег у них немного. И кто в таком селе жил? Уж не миллиардеры и не их родня. Избушки принадлежали пенсионерам, которые тут всю жизнь провели. Не затеют они ремонт, дорого им. Зачем карнизы менять? Раньше занавески на чем-то висели? Пусть на том и болтаются. Но обрати внимание, внутренние помещения расположены одинаково, похоже, все избы перепланировали. Розетки на тех же местах.

– Есть логика их расположения, – заспорил Сергей, – например, у кровати надо ночник поставить.

– Согласна, – кивнула я, – только постели разместят там, где хочется, с соседей пример не возьмут. И мусор! Почему он везде как под копирку? Битые кирпичи, ветки. Ни одного старого веника. рваной одежды, одинокого ботинка, сломанной игрушки?

– Хм, – протянул Сергей, – ты права! Как думаешь, отчего так?

Я едва не выпалила: «Да потому, что здесь сидели те, кто управляют игрой. Компьютерщики, какие-то технари». Но вовремя опомнилась и выдала другую версию:

– Наверное, брошенное село использовала некая фирма. Вероятно, нелегальная. Ну, например, она принимала заказы на санкционные продукты: сыр, колбасу, лекарства. Контрабандисты сюда доставляли товар, а он потом разлетался по заказчикам.

У меня в кармане завибрировал мобильный, поскольку прихватила с собой личный, а не рабочий телефон, то, вероятно, сейчас звонил кто-то из очень близких, возможно, Звягин. Болтать с мужем в присутствии Мурзика не хотелось. Я смущенно улыбнулась.

– Подожди меня здесь!

– Эй, ты куда? – насторожился спутник.

– Во двор, – объяснила я.

– Пойду с тобой! – воскликнул Воинов.

Пришлось возразить:

– Не надо.

– Не хочу здесь один оставаться, мне не нравится тут, – заныл Мурзик.

Вот же непонятливый какой!

– Извини, хочется в кустики!

– В кустики? – повторил Мурзик. – Зачем?

Я захихикала.

– Сам догадайся!

Сергей проявил необыкновенную тупость.

– О чем?

Телефон вибрировал, не переставая, кто-то жаждал поговорить со Степой.

– Здесь нет унитаза, – прямо высказалась я, – где туалет, не знаю. Поэтому нужны кустики. Извини, привыкла писать в одиночестве. Подожди меня здесь.

Мурзик засмеялся.

– Только не уходи далеко, сядь прямо во дворе, честное слово, не стану подсматривать.

Я выбежала из дома, отошла в сторону, залезла в заросли незнакомого растения, убедилась, что меня из дома не увидеть, быстро выполнила то, зачем отправилась во двор, вынула телефон, не посмотрев на экран, приложила его к уху и воскликнула:

– Привет, котик-обормотик! Как дела?

– Степанида, вас беспокоит Иван Васильевич Лукин, – произнес незнакомый голос, – со мной связался Андрей Лебедев. Знаете его?

– Да, – ответила я, – просила нашего заведующего айти-департаментом найти вас.

– Давайте встретимся, – предложил полицейский, – могу прямо сейчас где-то в центре.

– Не получится, – ответила я, – нахожусь в деревне Славкина Пустошь.

– Вы там одна? – перебил Лукин.

– Нет, со знакомым, – уточнила я, – сейчас напишу, где меня искать.

Отправив сообщение, я решила вернуться в избу.

Прогремел гром, мне в макушку вонзилась молния.

Когда я открыла глаза, то в комнате оказалось темно. Попытка нащупать на тумбочке будильник закончилась неудачно. Рука наткнулась на камень. Я села, хотела спустить ноги с кровати и поняла: пола нет. Вернее, он есть, я на нем лежу.

В первую секунду меня охватило изумление, потом взяла оторопь. Где я нахожусь? Руки принялись ощупывать местность, стало понятно: оказалась то ли в подвале, то ли в чулане. Помещение длинное, могу лежать на полу и ползать по нему. Но узкое, до конца руки раздвинуть нельзя, пальцы упираются в стену. Вот высота приличная. Я встала, задрала голову и увидела несколько тонких лучей света. Вероятно, меня засунули в подвал. И что теперь делать? Надо посветить фонариком! И через пару секунд стало ясно: мобильного при мне нет.

Глаза постепенно привыкли к обстановке, вокруг не кромешная темнота, кое-что можно увидеть. Комнатка по форме походила на прямоугольную вазу. Меня окружали стены, которые сложили из здоровенных камней. Выход находился над головой, но до него не долезть.

Я еще раз руками ощупала кладку. Булыжники разные по форме, размеру, кое-какие выступают больше, другие меньше. Осмотрев помещение, я подавила желание зарыдать в голос. Спокойно, Степа! Если сейчас впадешь в истерику, лучше не станет, от твоих рыданий потолок не поднимется и вниз не спустится лестница. Выключи эмоции, обдумай ситуацию.

Ноги затряслись, пришлось сесть на пол. Кто меня сюда спустил? Но не стоит задавать вопрос, на который сейчас не получишь ответ. Поинтересуемся иной темой. Каким образом отсюда удрать? Что тут есть? Пол, стены, рваное ватное одеяло. Двери, окна отсутствуют, путь на свободу один – добраться до потолка. Похоже, он из досок, между ними есть щели, поэтому я и не очутилась в чернильной темноте.

Я встала. Безвыходных положений нет, из любой беды всегда имеется два выхода. Они могут не понравиться, но они всегда есть, просто хочется, чтобы вышло, как тебе хочется, но так не получится. И какие сейчас варианты вырваться из плена? Первый. Сижу на одеяле, рыдаю, кричу, прощаюсь с жизнью, умираю от голода, обезвоживания, через несколько лет кто-то случайно находит мои кости, их вынесут на улицу. Ура, свобода! Но мне такой путь не по душе. Вторая возможность. Лезу по камням вверх, пытаюсь поднять крышку-потолок. Возможно, люк заперт на задвижку. Хорошо, выковырну булыжник и начну им ломать деревяшки, из которых собран потолок. Граф Монте-Кристо прорыл подземный ход. Чем я хуже Эдмона Дантеса?[8] Почему решила, что сумею подняться по стене? Давным-давно, еще до знакомства с Романом, до встречи с Франсуа, до начала работы в «Бак» младшеклассница Козлова была отправлена Белкой учиться скалолазанию. Я ходила в парк, где построили стену и утыкали ее разными предметами. Хватаясь за них, следовало добраться до самого верха, а потом спускаться. У меня неплохо получалось изображать паука, но никогда не тренировалась в одиночестве. Рядом всегда находился инструктор. Он застегивал на том, кто форсировал преграду, страховочный пояс, помогал советом. Сначала мне нравилась забава, потом надоело тратить на нее выходной день. Я решила бросить занятия, но Изабелла Константиновна не разрешила, она сказала: