– Джед точно умер?

– Да какая разница!!! Главное, что запах Ноэми изменился и она больше не связана со своим котом. Все! Любовь прошла, завяли хризантемы! Девочка свободна.

– Ладно… Тогда я хочу попросить тебя вот о чем. Здесь недалеко есть старый монастырь, который связывает узами брака малоимущих. Вот стационарный портал. Найди Мими и уговори ее переместиться.

– Джер! Тебя Маккалич по голове не бил, нет? Ты в своем уме?! Никто не разрешит тебе, принцу, заключить брак с пардой! Мы же изгои, отбросы общества, плинтус социальной лестницы!

– Мы оставим все в тайне. О случившемся будут знать только свидетели да мы с тобой. До моей коронации Мими будут считать моей фавориткой, а после… После мне уже никто не указ.

– Парда в королевах! – Парень хохотнул. – Я ЗА всеми четырьмя лапами!

Вестник вылетел из дыры в тот момент, когда оборотень и младший наследник престола с самыми заговорщицкими лицами пожимали друг другу руки. Птица издала громкий писк и выпустила послание из лап. Небольшой листок бумаги, свернутый в тугую трубочку, упал на пол.

* * *

Просторное помещение тонуло в интимном полумраке, взрывах смеха и звуках музыки. Мужчины пробирались к свободному столику, стараясь оставаться незаметными, но эта задача оказалась невыполнимой. Уже третья встреченная ими хорошенькая девушка резко изменилась в лице и целеустремленно двинулась в сторону подсобных помещений.

Едва мужчины добрались до цели, Алекс с недовольным видом огляделся и задал давно мучающий его вопрос:

– И чем плох оказался твой рабочий кабинет?

– Тем, что даже у стен есть уши.

Дворф отвел взгляд от симпатичной брюнетки, разносящей напитки, и вперил его в собеседника.

– А этот бордель, значит, сконструирован по новым технологиям?

Итон слегка поморщился и быстрым движением расстегнул пуговицы пиджака.

– Это не бордель… Это гостеприимный дом госпожи Матильды.

В подтверждение этих слов из-за плотной парчовой занавески, отделяющей общий зал от винтовой лестницы на второй этаж, вышла статная дама в кружевах с кривым ножом, заткнутым за атласный пояс ярко-красного платья.

– Что-то по ее лицу не скажешь, что нам тут рады, – дотошно подметил Алекс.

При взгляде на спешащую к их столику госпожу Матильду Итон-Бенедикт непроизвольно скривился. Ночь грозила стать не такой приятной, как мерещилось ему изначально.

– Господа. – Матильда пристально посмотрела сперва на дворфа, затем на бывшего капитана. – На правах хозяйки этого заведения хочу сразу сообщить – здесь вам не рады.

– Ну а я что говорил! – почему-то развеселился Алекс, хлопнув приятеля по плечу, и обратил свой взгляд на застывшую перед ними даму. – А не расскажешь, почему нас так не любят?

– Не вас, господин, его!

Если бы темноволосая хозяйка борделя умела наносить тяжкие физические повреждения взглядом, Итону потребовалась бы экстренная помощь медиков. К счастью для бывшего военного и огромному разочарованию Матильды, незваный гость остался сидеть все в той же расслабленной позе, кривя губы в чуть насмешливой улыбке.

– И когда мой друг стал грозой борделей? – вновь проявил нешуточное любопытство дворф.

Ситуация его откровенно забавляла. За века бессмертия Алекс уже давно понял, что по-настоящему старит скука и неумение посмеяться, поэтому искал повод от души повеселиться при малейшей возможности.

– Многоуважаемый ректор Академии, прославленный офицер и почетный житель столицы устроил пьяный дебош, разнес половину дома госпожи Ильгард и перепугал всех девочек.

Алекс вопросительно глянул на друга, тот с каменным выражением на лице пожал плечами.

– Я компенсировал Ильгарде полученные убытки.

– Вы избили градоправителя! – всплеснула руками госпожа Матильда.

Дворф вновь повернулся к другу. Итон поморщился и скрестил руки на груди.

– Я его не бил. Я пытался достучаться до совести этого продажного мешка похоти.

Из груди женщины вырвался вопль, больше смахивающий на кудахтанье озабоченной наседки, лицо пошло красноватыми пятнами, правое веко непроизвольно дернулось от возмущения.

– Друг мой, ты заслуживаешь порицания! – покачал головой Алекс и обратился к клокочущей от гнева даме: – Вы не станете возражать, если я прилюдно дам ему по шее?

Судя по огоньку надежды, мелькнувшему в глазах женщины, та не возражала. Напротив, поддерживала инициативу улыбчивого и обходительного дворфа обеими руками. Но дружеской порке не дано было случиться.

Внезапный порыв ветра растворил круглое окошко, расположенное под потолком зала, мощным движением сбил несколько бутылок со столов, запутался среди взметнувшихся женских юбок и потрясенно утих. В поднявшейся суете, кокетливом визге и смехе никто не заметил маленькой птички, влетевшей следом.

Вестник легко отыскал свою цель даже в полумраке, описал широкий круг и выронил послание.

– Что это? – удивился Алекс, первым заметив скрученный в трубочку лист, упавший на полированную поверхность столика.

Хмуро глядя на послание, Итон быстро развернул записку и пробежал глазами текст. Увидев лицо ректора, Матильда истошно завопила, отскочила и схватилась за нож. Руки ее так тряслись, что извлечь кривое лезвие удалось только с третьей или четвертой попытки. Вопль подхватили и другие дамы, присутствующие рядом. Мужчины начали вскакивать со своих мест, от входа загромыхали тяжелыми сапогами охранники. Паника расходилась от столика, подобно кругам на воде.

К ногам Алекса подкатилась оброненная официанткой бутылка. Дворф нагнулся, деловито осмотрел свою находку и магией выбил пробку.

– Дружище, не хочу тебя расстраивать еще больше, но ты слегка позеленел. – Бессмертный сделал глоток прямо из горла, чуть скосил глаза на неподвижно замершего ректора Академии и решил быть честным до конца. – А еще слегка очешуел.

Итон медленно повернул голову на звук его голоса, сконцентрировал взгляд с пугающе узкими зрачками на друге, зашипел и сорвался.

Алекс пригнулся, чтобы не оказаться на траектории полета откинутого столика, ногой отпихнул толстый змеиный хвост друга, оценил масштаб беды и повернулся к вопящей Матильде.

– Честное слово, мы компенсируем все убытки!

Видимо, шкаф был стационарным порталом, замаскированным под мебель, потому что в темном нутре я отчетливо угадывала ступени уходящей вверх лестницы. Укутанный во все черное гость медленно шел, подобно опускающейся на землю ночи, а я мучительно гадала – кто?

Джером? Этому дураку вполне простительна геройская неосмотрительность. Да и потом, на какие только безумства не толкает влюбленного обманчивая надежда, что воспылавшая благодарностью пленница ответит утвердительным «да» на все его самые неожиданные мечты. Сомневаюсь, что полуэльф в курсе, что моей благодарности хватит максимум на дружеские обнимашки и одобрительное «не ожидала от тебя такой дурости, маменькино величество».