пока спали дети. Ребята понимали, что сам Анатолий Николаевич спит не больше 4–5 часов, они поражались его выносливости и трудоспособности. Их тренером был «Снежный барс», и они этим очень гордились. Важной частью походов были вечерние чаепития у костра под гитару. От Анатолия Николаевича дети узнали много песен о горах. В один из вечеров на огонек заглянул Валерий Николаевич Хрищатый, и, представляя своего старшего товарища, Букреев сказал, что перед ними альпинист, который взошел на высочайшую вершину мира – Эверест. Кто-то из ребят спросил:

– Насколько тяжело было идти на такой большой высоте?

– Там ты борешься не с высотой, там ты преодолеваешь самого себя, – ответил Хрищатый.

Родители Алексея Доронина решили переехать в Ставропольский край, и Букреев просил оставить мальчика в Горном Садоводе под его ответственность, так как он показывал высокие результаты. И все же тренер потерял хорошего спортсмена, но даже после отъезда мальчика принимал участие в его жизни. Снега в Ставрополье было очень мало, тренировки на лыжах проводить невозможно. Алексей тренировался как мог, и полтора года переписывался с Анатолием Николаевичем. А когда в 1987 году Доронины переехали в Лениногорск, он по протекции Букреева стал тренироваться у одного из лучших местных тренеров Федора Владимировича Тихонова. Но полтора года без лыж сыграли свою роль, и в одном из писем к тренеру парень задал вопрос: «Может, мне в биатлон перейти?» Ответ он запомнил на всю жизнь: «Лешка, пробуй все, и чем дольше ты будешь оставаться в спорте, тем лучше! А с твоей выносливостью горы тебя обязательно дождутся!»

Алексей перешел в биатлон, уже на первом своем старте выполнил норматив кандидата в мастера спорта, окончил техникум, стал студентом университета и всегда помнил своего немногословного, скромного тренера. Крепкого духом, душевного, преданного спорту человека с огромной внутренней силой. А потом с Алексеем произошел несчастный случай, который посадил его в коляску. Он работает диктором на радио, выезжает с друзьями в горы, занимается саморазвитием и напоминает всем, кто часто хнычет, что жизнь продолжается. У него сохранился первый спортивный дневник, титульный лист в котором заполнен рукой Анатолия Николаевича, а в их последнюю встречу Букреев подарил своему ученику фото, сделанное на Канченджанге.

Сергей Юшков учился в параллельном классе с Григорием Луняковым. Общаясь однажды на Чимбулаке со знаменитым телеведущим Юрием Сенкевичем и медиками, которые работали со сборной СССР по альпинизму, он узнал, что у Лунякова были феноменальные физические данные. А Толю Букреева он знал по турбазе «Алматау», где работал инструктором. В 1997 году опытный турист Сергей Юшков сказал: «Возьми меня на Эверест, я не буду обузой. Если пойму, что не тяну высоту, то поверну назад, а если пойдется, помогу, чем смогу». Он мог долго ходить с тяжелым рюкзаком на спине, но не стал альпинистом, потому что не испытывал тяги куда-либо лезть. «Вот сходим на Аннапурну, а потом пойдем на Эверест», – ответил Букреев.

Его горизонт стал настолько широким, что, казалось, преград ни по вертикали, ни по горизонтали для него не существовало. Вот так однажды он предложил знакомому, мечтавшему попасть в Гималаи, просто прилететь в Непал, нанять проводника и отправиться в высочайшие горы мира. Он не видел особых преград в незнании английского языка, когда в первый раз нанимался помощником гида в экспедицию на Мак-Кинли. Он был очень сильным, целенаправленным человеком, который не строил в голове заборы из границ, запретов и прочих невозможностей. Толя рассказывал парням на турбазе, как проходили его восхождения, говорил, что гарантирует безопасность клиента на горе на двести процентов, писал им письма и привозил маленькие подарки.

Букреев обсуждал возможность восхождения на Эверест с лыжником Смирновым. Выдающиеся спортсмены Владимир Смирнов и Владимир Сахнов познакомились с Анатолием в середине 80-х, когда оба жили в Алма-Ате. Я написала олимпийскому чемпиону 1994 года, четырехкратному серебряному и двукратному бронзовому призеру Олимпийских игр, который давно живет в Европе, и попросила наговорить несколько слов о Толе.

«Мы тренировались в горах, из урочища Медео поднимались до Чимбулака, а оттуда – к ледникам, – сказал Владимир Смирнов. – Такие циклические тренировки на выносливость продолжительностью от 2,5 до 4 часов мы проводили очень часто, и однажды Букреев решил составить нам компанию. Ему, как альпинисту, подходила такая работа, и он все чаще стал к нам присоединяться. Дальнейшие встречи проходили спонтанно, мы никогда не встречались с ним в других условиях, только в горах. Я знал, что он бывший лыжник, но наши линии на лыжне не пересекались. Анатолий был немного старше меня, а я очень быстро начал показывать результаты и меня включили в состав юношеской сборной команды СССР, поэтому на местном уровне я выступал мало. А во время наших тренировок в горах мы мечтали об Эвересте, и он говорил: «Владимир, ты будешь хорошим альпинистом, и как только закончишь карьеру, мы вместе сделаем восхождение». Я ждал момента, когда можно будет строить детальные планы. Альпинизм мне очень нравился, и я хотел бы составить Анатолию компанию, потому что видел его уникальные возможности, его выносливость, терпеливость, скрупулезность и очень хорошее отношение к коллегам. Он не раз спасал людей в горах, а человеку с такими характеристиками можно было доверить свою жизнь. У меня остались самые теплые воспоминания о наших с Анатолием встречах. Помню, как на Олимпиаде в Нагано я завершил гонку на 50 километров и тут мне сообщили, что он погиб. Я гордился знакомством с Букреевым, уважал его, и это сообщение вызвало глубокую скорбь…»

Заслуженный тренер Казахстана по лыжным гонкам Александр Демьянович Исаченко написал мне, что пробежаться по горам из поселка Горный Садовод до Чимбулака было большим удовольствием, тем более вместе с Анатолием Букреевым. Они познакомились на соревнованиях и подружились.

– И не было такого, чтобы мы с Толиком никуда не сбегали, когда я приезжал в Алма-Ату. Когда Анатолий был в Казахстане, что случалось обычно в сентябре, он с удовольствием тренировался в районе горнолыжного курорта «Чимбулак». Заилийский Алатау был для него тренировочным полигоном, и эту красоту он с удовольствием показывал своим друзьям. Мы взошли с ним на несколько вершин. Помню, как ходили зимой на пик Комсомола. С вечера поднялись на снеголавинную станцию, поспали и в три часа ночи стартовали. Поднявшись на Талгарский перевал, вышли на снежную целину. Анатолий тропил впереди, я шел сзади и советовал, куда держать направление. Толя терпел меня, пока я не сломал палку, оступившись в глубоком снегу.

– Демьяныч, в горах должен быть один командир! –