случай. Одна из девочек, учившаяся в том же заведении, ни с того ни с сего просто выбросилась из окна. Очевидцы утверждали, что последний человек, с которым она общалась за несколько мгновений до падения, была Джессика Харт. Та девочка не оставила никаких предсмертных записок. Общение с ее родителями не дало никаких прояснений в произошедшей трагедии. В семье все было ладно. Друзья очень ее любили. И училась она хорошо. Разговор с Джессикой тоже не принес результатов. Наоборот, стало только хуже. Она ушла в себя, словно сильно переживала трагедию и как будто бы винила в этом себя. Нашей матери пришлось возить ее в клинику к психологу. После нескольких сеансов общения с хорошими врачами Джессика пришла в норму, правда ненадолго. Она все больше и больше закрывалась от людей, от нас. Становилась чужой, такой, какой она была с самого начала, когда буквально из ниоткуда объявилась на нашей ферме. Она ничего не помнила о себе. Только имя. Но это уже не важно. Я не видел ее три года, и вот, что вышло. Новая странная выходка… Но ведь не ее это фото в газете. Не ее, хотя сходство все-таки есть небольшое. Рассмотреть бы лучше, но качество скудное. Пятьдесят второй год! — Джарет помотал головой. — Даже обсуждать не буду это. — Превозмогая свое отвращение, Джарет скомкал вонючую газету двумя руками и выбросил в мусорную корзину.

— Не кори себя так. Ты не можешь уследить за всеми. Ты не нянька ей, и у тебя есть своя жизнь.

— Да, но… Знаешь, это ведь не единственный странный случай с той девочкой из колледжа.

— Было что-то еще? — с тревогой в глазах спросила Николь и села рядом с Джаретом, положив ему на плечо свою руку.

— Моя сестра Молли. Она погибла двадцать семь лет назад… Просто вышла на дорогу и бросилась под грузовик. — Джарет достал из выдвижного ящика стола пачку сигарет и закурил, нервно теребя сигарету руками. — Джессика и Молли остались в тот день одни на ферме. Мы с мамой уехали в город, чтобы закупить кое-что в магазинах. А когда вернулись, то нашли Джессику сидящей на обочине дороги. На ее коленях покоилось окровавленное тело Молли. Грузовик был перевернут, а водитель мертв. Смерть наступила от удара головой о лобовое стекло. Вот так вот… Из свидетелей только одиннадцатилетняя Джессика, пребывающая в глубоком шоке. Это был первый раз, когда ей требовалась серьезная медицинская помощь, как и всем нам. А второе обращение было как раз после суицида девочки в колледже. Я рассказал об этом…

Николь в растерянности молчала. Она не знала, чем поддержать Джарета, который уперся отрешенным взглядом в пол. Оказывается, столько всего произошло в его жизни, и он об этом никогда не говорил. Но… был ли уже смысл в каких-то утешительных словах? Ведь прошло столько времени…

Николь взяла горячую ладонь Джарета в свою руку, и он отблагодарил ее преданным взглядом.

В еще более отвратном расположении духа Джессика покинула управление, со зла громко хлопнув парадной дверью. Подумать только! Джарет счел ее полоумной! И эта тихоня Николь! Шуршащая кофейным стаканом мышь! Да Джессика спиной чувствовала, как та буквально сверлила насмешливым взглядом ее спину! Не на такую «помощь» рассчитывала она, когда несла газету к Джарету. Что ж, все былое частенько всплывает на поверхность, тебя буравят подозрительными взглядами, тычут пальцем и задают глупые вопросы. Стоит только отличиться от серой массы людей, и ты уже долбаный псих, слетевший с катушек! Да-да, именно такой сигнал она уловила в глазах Джарета. Я — псих… Что ж… Прекрасно!

В этот момент на ее мобильный телефон пришло текстовое сообщение. Она подумала, что от Джарета. С того времени, как они перестали видеться и общаться, она так и не сменила своего номера. Но сообщение пришло от миссис Миллс с заправки. «Ты уволена!» Вот и все, что было там написано.

— Ну ты и сучка все-таки, Кэтти, — читая короткое сообщение от миссис Миллс, проговорила Джессика. — Сдала меня Миллс, что я ворую виски, как пить дать. И теперь я уволена. Потерять две работы за два дня. Что может быть лучше? Ну, я еще настучу этой дряни по наглой, пухленькой рожице!

Джессику вдруг посетило странное, забытое чувство. В ее груди растеклась приятная тягучая сладость, заставляя сердце стучать быстрее и сильнее. Ей захотелось не просто побить Кэтти, а даже убить! Недалеко от входа на заправку, где она так любит подымить сигареткой… К примеру, натянуть на голову пакет и слушать шуршащий звук полиэтиленовой пленки, бьющейся мотыльком в овале ее поганого ротика, пока толстушка пытается сделать неосуществимый в ее очень щепетильном положении вдох. Вот она пытается вырваться из крепких рук Джессики, но слишком неуклюжа и слаба, и у нее ничего не выходит. Джессика видит ее испуганные глаза в отражении стеклянной витрины. Они вращаются, ища спасение, но вскоре в их уголках появляются слезы беспомощности и обреченности. Она слабеет с каждым шорохом смертельной маски, у нее подкашиваются ноги, слабеет дряблое тело. И вот тогда предсмертные спазмы заставляют ее толстенькие ножки сплясать последний прощальный танец, отбивая ритм на асфальте каблучками растоптанных босоножек. Убей, убей! Убей! — звучал чужой, но знакомый голос в голове Джессики, пока она сама не зная куда направлялась, все больше отдаляясь от управления полиции.

К реальности ее вернул автомобильный гудок. Выпав из жизни на какое-то время, Джессика не заметила, что переходит дорогу в неположенном месте, и ей оставалось сделать всего пару шагов для того, чтобы угодить под машину. Ойкнув, она отпрыгнула от проезжающего мимо автомобиля и торопливо перебежала на другую сторону улицы. Затем зачем-то обернулась и увидела Его по другой край дороги. Увидела мешок. Увидела жуткую ухмылку на черепе, с которого осыпались остатки сухой кожи. Джессика протерла глаза. Видение растаяло.

— Я схожу с ума, — прошептала Джессика Харт, даже не пытаясь справиться с нервным тиком, овладевшим мышцами лица в области ее глаз. — Я схожу с ума, как раньше…

Возвращаясь к себе в съемную квартиру, в единственное место, где иногда ее все-таки еще ждал Вонючка, растянувшись на диване, она не преминула тайком сломать пару ветвей на розовом кусте миссис Марш и вытряхнуть ее почту из почтового ящика прямо на землю. Сделав это, она почувствовала себя немного лучше. Как-никак, а маленькая гадость в отместку за длинный нос и не менее длинный язык той — только в радость.

Весь день до позднего вечера Джессика провела перед телевизором, монотонно переключая каналы на пульте. Выпивка закончилась еще вчера, и жажда терзала ее сознание, но