Посреди ночи в дверь его дома заколотили полицейские. Джоби не заметил вероломного крутого поворота на шоссе. По словам очевидцев, он ехал со скоростью не меньше ста миль и, проломив заграждение, сорвался в раскинувшийся внизу каньон. Ударившись о камни, спортивная машина мгновенно оказалась охваченной бушующим пламенем.

Так пришел конец младшему брату Джейка Холлистера, а заодно и его собственному душевному спокойствию.

Кэролайн сыграла роль безутешной вдовы. Спустя полгода Джейк прочитал в газете о ее бракосочетании со звездным защитником из профессиональной футбольной команды.

Разумеется, отец Джейка никогда не простил его.

Сам Джейк никогда не простил себе.

Он пытался. Но ничего не получилось. Спустя несколько месяцев он продал свою компанию алчущему сопернику за кучу миллионов, положил деньги на банковский счет и отправился куда глаза глядят.

С тех пор он продолжал странствовать, нигде не находя себе места. В поисках чего? Раскаяния? Душевного спокойствия? Прощения? Способа найти в этом какой-то смысл? Обрести какую-то цель?

Господи, как он устал! Джейк лежал в постели, уставившись в потолок своего бунгало.

Устал, но не чувствовал приближения сна.

Неожиданно ему вспомнились слова Бриллианта Чанга в одной из недавних бесед. Однажды они сидели в маленькой рощице, прихлебывая зеленый чай.

Это была очередная история Чанга. Джентльмен славился своими историями.

— Когда-то давным-давно существовал древний китайский философ по имени Хуанцзы, — начал он.

Истории Бриллианта Чанга нередко начинались с упоминания древнего китайского философа, заметил Джейк, скрывая улыбку.

Чанг, казалось, вовсе не спешил продолжать. Он сделал несколько глотков чая из своей пиалы, осторожно смахнул маленького жучка с руки и затем наконец продолжил:

— Однажды ночью Хуанцзы приснилось, что он бабочка.

— Бабочка? — повторил Джейк в изумлении. Бриллиант Чанг удостоил своего собеседника загадочной улыбкой и завершил свою непривычно короткую историю следующими словами:

— До конца своей жизни Хуанцзы не мог понять, был ли он человеком, которому приснилось, что он бабочка, или он был бабочкой, которой приснилось, что она человек.

Именно об этом размышлял Джейк Холлистер тропической душной ночью, лежа без сна в своей постели.

Не о прелестной Джейн Беннет из соседнего бунгало.

Даже не о трагической смерти сводного брата.

О сне древнего китайского философа, имя которого он не мог даже произнести.

— Чертов Чанг, — выругался Холлистер, отвернувшись к стене и в который раз пытаясь заснуть.

Кошмар начался так, как всегда это случалось.

Джейк снова был мальчиком, бегущим через поле золотистых колосьев, колышущихся на ветру — так ветер дует только в Индиане, — вдогонку за своим младшим братом, крича ему, чтобы подождал, что впереди может быть опасность. Джейк всегда предупреждал Джоби, что должен идти первым. В конце концов он был старшим и знал лучше.

Никогда не слушал его Джоби.

Он только бежал еще быстрее, оглядываясь назад и смеясь над Джейком; на его красивом мальчишеском лице царило безмятежное выражение молодой самоуверенности: никогда ничего плохое не может случиться.

Именно так всегда начинался кошмар.

Он обычно заканчивался видом петляющей, коварной горной дороги в Калифорнии, полицейскими сиренами, пронзительно воющими вдалеке, вспыхивающими огнями телевизионных камер на заднем плане — красными, белыми, голубыми и желтыми, — множеством репортеров вокруг, горящими останками того, что некогда было Джоби Холлистером и его любимой спортивной машиной, внизу, в пустынном каньоне.

За исключением сегодняшней ночи, финал был другим. Сегодня кошмар закончился не видом мужчины, стоящего и взирающего на развернувшуюся перед его глазами трагическую картину, а бабочкой.

Джейк стремительно сел в постели.

Простыни были мокрыми, и покрывало тесно обмоталось вокруг его ног. Он с головы до пят покрылся потом. Его всегда бросало в пот, когда ему снился один и тот же сон.

— Черт, — выругался он вслух. — Приснится же такое!

Неожиданно ему захотелось пить. Он потянулся к стакану с водой, который всегда держал на ночном столике, и неуклюже опрокинул его. Ударившись о пол, стакан разбился вдребезги.

Холлистер перекатился на другой бок и свесил ноги с противоположной стороны кровати. Он уберет осколки позже. Ему необходимо искупаться в бухте. Это было единственное, как выяснилось, средство, которое помогало в подобных случаях.

Он был абсолютно обнажен. Схватив джинсы со стула, стоявшего возле кровати, он натянул их на свое скользкое от пота тело. Выйдя из двери «Самсона» и пройдя полпути между двумя бунгало, он услышал собственное имя:

— Джейк?

Он замер на месте затаив дыхание.

— Джейк, это ты? — Голос доносился с матерчатого гамака, привязанного к двум большим деревьям, росшим между коттеджами.

— Да, это я, — выдавил он.

Конечно, это была Джейн. Никто не произносил его имени так, как Джейн. Никто не делал этого в прошлом. Никогда не сделает это в будущем. В ее устах оно прозвучало, как будто имя Джейк было ответом на мольбу.

Она поплыла к нему навстречу через ночь как призрачное видение.

— Куда ты идешь?

— На пляж. — У него не было ни малейшего желания вдаваться в подробности.

— Ты не можешь заснуть?

— Я заснул.

Она была настолько близко, что Джейк увидел ее задумчивые глаза.

— Ты проснулся?

Он не ответил на ее вопрос. Вместо этого он сам спросил:

— Который теперь час?

— Поздно, — рассмеялась Джейн несколько смущенно. — Раж? — признала она наконец. — Смотря с какой стороны взглянуть.

Джейк неожиданно осознал, что на ней была короткая, похожая на паутинку ночная рубашка и только. Босые ноги. Роскошные, шелковистые волосы распущены по плечам.

— Что ты здесь делаешь? Наступило короткое молчание.

— Не могла заснуть, — смущенно вымолвила она.

В Джейке проснулось любопытство:

— Почему?

Джейн тут же перешла в наступление:

— А почему ты не мог заснуть?

— Я уже сказал тебе… — он засунул руки в карманы джинсов, — я заснул.

Она была настойчива. У него вдруг мелькнуло в голове, что из нее вышел бы неплохой юрист.

— В таком случае что тебя разбудило?

— Сон. — Он остановился и уточнил: — Кошмар с бабочкой.