Серьезно?

— Кажется, ты пропускаешь первую брачную ночь, — произношу, уводя взгляд вдаль.

Я не понимаю, зачем он приехал.

Он сделал выбор.

Я все поняла, не нужно что-то добавлять и разжевывать.

— Утром я улетаю, — Макаров упирается ладонями в поручень, наклоняясь вперед.

Он поворачивает голову в мою сторону. Я не вижу его, но чувствую колебание в воздухе. И его внимательный густой взгляд тоже чувствую. Он обжигает мои щеки.

— На послезавтра назначено подписание корейского контракта. Я понял, что не могу отказаться от него. Но я закончу с ним и вернусь в Москву…

— С кем я могу поговорить насчет нашего договора? — я обрываю его. — Сегодня я познакомилась с новым помощником Антоном. Он сможет помочь мне в этом?

— А что с нашим договором?

— У меня нет оригинала на руках, я хочу перечитать его.

— Он больше недействителен. Мы же это обсудили.

— Мне будет спокойнее, если я его увижу.

Мне нужно понять, что я имею право говорить публично, а что нет.

Да и вообще освежить его в памяти полезно. Сегодня Макаров добр и говорит, что договор не действует, а завтра его юристы вцепятся мне в глотку.

— Хорошо, — Алексей кивает. — Его привезут. Что-то еще?

— Отступные. Я сейчас не смогу работать, из моего имени сделали желтый заголовок, — я выдыхаю, чтобы не заговорить сбивчивым голосом. — Мне нужны деньги, Макаров.

Я по-прежнему не смотрю на его лицо.

По шелесту ткани догадываюсь, что он двигается, а потом ощущаю его дыхание.

Черт.

Макаров присаживается на корточки рядом, оказываясь со мной почти на одном уровне.

— Это всего лишь сделка, Ира. Я ее пальцем не трону, она для меня ничего не значит…

— Для меня зато значит, — мой голос все-таки проделывает нервную дугу. — Из-за нее я пережила жуткие минуты.

— Я знаю, — на тяжелом перекрученном выдохе выдает Макаров. — Она ответит, только дай мне несколько дней.

Я отодвигаюсь, не в силах больше терпеть его близость. Но для Алексея мое движение становится спусковым крючком. Он рывком протягивает ко мне ладони, загоняя в ловушку. Правой рукой он обхватывает мой локоть, не давая сдвинуться с места, а левой — касается подбородка.

— Посмотри на меня, — он нажимает словами и пальцами одновременно. — Посмотри…

— Нет, не хочу, — я мотаю головой и пытаюсь вырваться. — Отпусти меня!

Его каменные пальцы спускаются ниже и сжимают мою шею сзади, запутываясь в волосах. Он все же заставляет наши взгляды встретиться, а между нашими лицами остаются считанные сантиметры.

— Я услышал тебя, когда ты сказала, что больше не будешь фиктивной невестой. Ты была уставшей, вымотанной, ты и сейчас только приходишь в себя. Ты отдохнешь, а я закрою свои дела.

— С Полиной?

— Да, — твердо произносит Макаров. — Она отыграет свою роль и исчезнет из нашей жизни.

Из нашей жизни?

Мне не верится, что я слышу то, что он говорит.

И как он это говорит!

Ровным уверенным голосом, будто рассказывает прописные истины. Это же так логично и очевидно.

Он все продумал и проверил.

Он взвесил риски и подсчитал прибыль.

У него калькулятор вместо сердца.

— Нет никакой “нашей жизни”, — я снова вырываюсь и обдаю его злым дыханием. — Ты делаешь мне больно, Макаров.

Я скребу ногтями его запястье и выкручиваюсь с такой силой, что на самом деле становится больно. У него не руки, а стальные зажимы!

— Ты не слышишь меня…

— Это ты не слышишь себя! — я вскрикиваю и вдруг чувствую, как мое тело взмывает вверх.

Макаров поднимается на ноги вместе со мной и отводит меня подальше от края причала. И только тогда отпускает. Его жаркие ладони, наконец, разжимаются, и я сразу отшатываюсь от него. Ищу безопасную дистанцию, потому что его близость плохо действует на меня. Мысли путаются, а из-за эмоций трудно дышать.

Их так много и они хаотично вспыхивают, ослепляя.

— Ты говоришь, что мне надо отдохнуть, — я встряхиваю ладонями, а потом засовываю их в карманы кофты, чтобы усмирить жестикуляцию. — А от чего мне надо отдохнуть?

— Мы оба знаем ответ.

— Нет, скажи мне.

— Я знаю, что виноват в том, что произошло с тобой. Я не снимаю с себя ответственность за историю с Артуром…

— Я о другом. Ты хочешь, чтобы я пришла в себя после того, что со мной сделала Полина? А сам в это время будешь играть с ней в семью? Для тебя это нормально звучит?

— Вчера ты сама предложила этот вариант.

На его губах появляется оскал. Он явно не привык, что ему приходится отчитываться.

— Я предлагала тебе выбор, — я усмехаюсь. — Если ты готов спасать свой корейский контракт любыми способами, то пожалуйста. Но без меня.

Я пячусь, когда Макаров шагает ко мне. К счастью, его хватает только на один шаг. Он видит мою реакцию и останавливается.

— Мы ведь даже не знаем, что между нами. К чему все это? — я веду плечами. — Я не хочу больше ничего слышать ни о ней, ни о твоем контракте. Я уже пострадала из-за ваших игр, да и Артур… Я помню его другим, его довели и раскрутили, чтобы использовать в своих целях.

Я ловлю себя на ядовитой мысли, что Алексей и Полина идеально подходят друг другу. Они умеют использовать других и умеют добиваться поставленных целей.

Я вспоминаю, что еще вчера Макарова передернуло, когда я заикнулась о брачном контракте с Полиной. Но прошло время, и он поменял свое решение. Что же случилось? Он вспомнил о прибыли, которую потеряет? Или его пиарщики нашли способ, как объяснить корейским партнерам возвращение старой невесты?

А может оба варианта.

Это не имеет значение.

Главное, что вылет назначен на завтра.

— Где он кстати?

— Кто? — Макаров не понимает меня.

— Артур.

— Его отвезли в клинику.

— Частную?

— Я не собираюсь говорить о нем.

— Да, лучше говорить о твоей женитьбе, — сарказм удержать не выходит, но через секунду я жалею, что вообще продолжаю разговор. — Я хочу в дом. Мне холодно.

Я разворачиваюсь и шагаю к ступенькам.

Я сказала все, что хотела.

Мне нужен договор и отступные.

Больше обсуждать нечего.

Все остальное, что произошло между нами, можно записать в графу “показалось”. Или “не успело случиться”. Была симпатия, тяга, может даже что-то большее, но в любом случае росток оказался слишком слабым. Первый же северный ветер погубил его.