Мужчина откинул капюшон, и я смогла рассмотреть его лицо. Изрезанное морщинами лицо, не просто седые, а выбеленные временем волосы и такая же густая борода – всё говорило о его почтенном возрасте. А вот глаза были совершенно не стариковские, не выцветшие и потухшие, наоборот – светло-голубые, цвета летнего неба при отличной погоде, они словно лучились светом, идущим изнутри. Не может человек с таким чистым взглядом быть замешанным в тёмных делах. Или это мне просто хотелось в это верить?

Открыв деревянную шкатулку, такую же старую, как и её хозяин, мужчина достал оттуда небольшие, размером с перепелиное яйцо, камушки, похожие на уголь: чёрные и блестящие. Выложив их кругом, поставил в центр, по-прежнему, дымящуюся чашу и пару свечей. Я не могла разобрать слова, что он начал нашептывать, возведя над всей этой инсталляцией руки, но замерла в предвкушении чего-то очень важного. Договорив, старик взял чашу и медленно, словно это действие давалось ему с великим трудом, выпил её содержимое, а затем отставил её в сторону и снова поднял руки над столом.

Я увидела, как напряглось его тело, глаза стали белыми, а по рукам пробежали мелкие искры. И в тот же момент камешки засветились, огонь свечей, словно под порывом ветра, начал колебаться и потрескивать. Я широко открытыми глазами наблюдала эту пугающую картину и испытывала огромное желание бежать без оглядки, но ноги стали ватными и не слушались меня.

Внезапно оракул заговорил. Голос его больше не был глухим или мягким: зычный, громкий, словно он вещал в рупор, он заполнил собой всё пространство вокруг.

- Не всё чёрное – чёрное,

Не всё белое – белое.

Не всяк червивый плод во вред,

Не всякий сладкий есть во сладость.

Не всё твоё для тебя,

Не всё чужое на погибель.

Не всяко знание, то свет,

Слушай сердце, оно знает ответ.

Каждое слово отпечатывалось в моём мозгу, будто я долго и усердно заучивала этот текст. Появилось ощущение, что разбуди меня ночью – повторю без запинки.

Мужчина, произнеся последнюю фразу, как-то обмяк весь, опустил руки и его глаза вернули свой первоначальный цвет. Не было больше, вызывающего благоговейный ужас, великого оракула – передо мной сидел дряхлый, уставший старик. И таким же уставшим, стариковским голосом он печально сказал, глядя куда-то в сторону:

- Догорает…

Я проследила за его взглядом и увидела у стены, ранее мной не замеченный, высокий подсвечник с одной единственной свечой. Она сильно отличалась от всех остальных, горящих в комнате. Другие: высокие и тонкие, были как новенькие – ярко горящее пламя не оплавляло их края и не уменьшало в размерах. Эта же, имела форму неправильного конуса: то ли изначально так отлитая, то ли от многочисленных слоёв стекающего воска, волнами наплывающего на предыдущий слой. Её уже и свечой назвать было трудно, скорее огарок, доживающий свои последние минуты. Что он этим хотел сказать? Я уже хотела задать этот вопрос, но оракул повернулся вновь ко мне и тихо , но твёрдо произнёс:

- Уходи! Больше я тебе ничего не могу сказать. Что боги хотели передать через меня, ты слышала. Оставаться здесь дольше незачем. Прощай, девочка.

Всю дорогу обратно я молчала, лишь иногда односложно отвечая на вопросы любопытствующей Вилны. В конце концов, она отстала, лишь пробурчав, что она же предупреждала, что не нужно туда ходить.

- Ну, как? Сказал вам оракул как поступить? Вы сможете вернуться домой? – напустилась на меня с расспросами Мара, как только мы очутились в уединении моей комнаты.

Я пожала плечами, а что тут ответить? То, что произнёс старец в трансе, пересказывать служанке желания не было. Да к тому же, у меня появилось ощущение, что оракул сказал совсем не то, что от него ожидали неизвестные хозяева Мары. Возможно это из-за того, что каких-то прямых указаний от него не последовало, а то, что я видела своими глазами, не походило на актёрскую игру – слишком сильно ощущала витавшую вокруг магию и от одного воспоминания на коже снова выступали мурашки.

- Ничего он мне понятного не сказал, какая-то сплошная бессмыслица. Я даже её толком не запомнила, до того жутко было, что мысли путались. Помню только, что-то о том, что сюда меня привела судьба и чтобы я больше к нему не приходила, мол, сказать мне больше нечего.

А ведь я почти и не соврала. Конечно, слова я помнила на зубок, но вот смысла в них не видела никакого. Что передавали мне боги, вещая устами старого оракула, являлось для меня загадкой. Может Алистер сможет разгадать, что значила эта словесная головоломка? Как-никак, он всю свою жизнь живёт в этом мире, и лучше меня должен разбираться в местных заморочках.

Мара разочарованно вздохнула.

- Мне очень жаль, госпожа. Но если оракул говорит, что это судьба, то ,может, стоит прислушаться к его словам? – она немного помолчала, словно взвешивая стоит говорить о чём подумала и, видимо решившись, затараторила. – Возможно, я и ошибаюсь, но мне показалось, что в последнее время ваши отношения с господином Алистером стали менее натянуты. Он больше не кричит на вас и не врывается без спроса в комнату, как тогда. Да и вы значительно повеселели и всё чаще улыбаетесь. Так что, - она снова замялась, - возможно, стоит попробовать наладить нормальные супружеские отношения? А вдруг это и правда ваша судьба и всё наладится между вами? Ну, или я попробую поискать какого-то мага, что согласится вам помочь. Но, по правде, это слишком рискованно.

Мне даже не пришлось изображать удивление. Я на самом деле уставилась на девушку так, словно она внезапно на китайском языке заговорила. С чего это вдруг такой поворот? А как же «подлец», Или это новая, не понятная мне стратегия? Но, так или иначе, отрицать её слова я не спешила – в них была логика. К тому же, живя под одной крышей, невозможно долго кормить Мару байками о муже-тиране, при этом, не устраивая публичных сцен и скандалов. Рано или поздно, в разговоре с другими слугами, она узнает о каких-то мелочах, не замеченных нами или поймает наши взгляды, которые довольно трудно стало контролировать, и поймёт, что её, банально, дурят.

- Честно сказать, я уже и сама о том же думала. Если у меня нет возможности выбраться отсюда, то стоит попытаться подстроиться под обстоятельства. Как бы я на самом деле не относилась к мужу, - добавила я со вздохом. И чтобы завершить этот разговор, попросила, – Мара, будь добра, приготовь мне ванну, с твоими чудо-травками, а то после всех сегодняшних событий я совсем разбита. А к ужину нужно выглядеть хорошо, раз уж мы пришли к выводу, что приручить собственного мужа может оказаться благим делом.

И в этом я тоже, абсолютно, не приврала. После пережитого стресса в салоне оракула всё тело ныло, как от изнурительных физических упражнений, а нервишки напоминала вулкан, готовый взорваться в любую минуту. Тёплая ванна с благоухающими успокаивающими травками сейчас именно то, что мне жизненно необходимо.

За ужином Вилна сообщила, что пришло письмо от родителей, где они не двузначно намекали, что пора бы и честь знать, не злоупотреблять гостеприимством молодожёнов и отправляться домой.