тебе, твоему переезду по новому контракту, съемом апартаментов для тебя. Для меня во всем этом как будто не было места», — подумала я, а вслух сказала:

— Давай, мы все это обсудим, когда ты вернешься, — мне очень не хотелось говорить что-либо в таком близком присутствии Ярослава.

— Хорошо, — согласился Алеша.

После нескольких секунд молчания он неуверенно сказал:

— Ну… тогда пока.

— Пока, — эхом отозвалась я.

— Я люблю тебя, — услышала я вдруг в трубке, едва успев договорить.

Комок, подкативший к горлу после его слов, сделал мой голос сиплым и скомканным:

— И я тебя… — почти прошептала я, закрыв глаза, и нажала отбой.

Несколько секунд я простояла, крепко сжав в ладони телефон, пока руке не стало больно.

— Черт! Черт! Черт! — громко выругалась я и со смаком бросила телефон на столешницу, от чего у него отлетела крышка, закрывающая батарею и сим-карту.

— А ты отлично умеешь врать, я действительно поверил, — колко заметил Ярослав и, поднявшись с кровати, надел джинсы. — Это характерная черта всех юристов или только ты такая?

— Иди в баню, Шиповалов! — огрызнулась я. — Я соврала только в том, где нахожусь.

— Так значит, в ваших с ним идеальных отношениях нет третьего лишнего, то есть меня? — Ярослав приблизился ко мне и рванул за покрывало, оставив меня совершенно голую.

— Отдай! — я попыталась выхватить покрывало у него из рук, но он ловко отбросил его на кровать.

— Возьми, — просто улыбнулся он.

Я сделала шаг в сторону кресла, где были разбросаны мои вещи, чтобы одеться, но Ярослав перехватил меня и, обхватив меня сзади рукой на уровне груди, крепко прижал к себе.

— Не спеши одеваться, мы же с тобой еще не закончили… общаться, — немного грозно прошептал он мне на ухо.

— Ярослав, отпусти, — задохнувшись от неожиданных крепких объятий, сказала я. — Хватит.

— Нет, моя хорошая… сегодня я решаю, когда хватит, — он довольно грубо толкнул меня лицом на кровать и лег сверху. — Твои игры закончились.

— Ярослав, что ты делаешь?.. — я попыталась перевернуться, но он мне не позволил. — Отпусти… Мне больно!..

От тяжести его тела у меня слегка перехватывало дыхание. Ярослав, продолжая обнимать меня и прижимать к кровати, медленно провел ладонью по моему правому бедру и ягодицам, приподнимая меня и мягкими движениями пробираясь вперед.

— Так тоже больно? — обжигая своим дыханием мое ухо, спросил он.

Я почувствовала его ладонь и пальцы и поняла, что опять начинаю проваливаться в бездну.

— Нет… — с коротким тихим стоном выдохнула, наконец, я.

Ярослав резким движением перевернул меня на спину, и наши губы встретились в долгожданном поцелуе…

Я ушла домой далеко за полночь, когда Ярослав уже спал. Я чувствовала себя подавлено и как-то пусто, как будто из меня вытащили все внутренности и силы. Хотя я понимала, что это наконец-то в очередной раз проснулась совесть и чувство вины и стыда. В моменты такого пробуждения мне было бесконечно плохо и тяжело, но что-то изменить в то время я была не в силах. Я понимала, что теряю Алешу, да и себя тоже, но была не в состоянии сопротивляться Ярославу. В нем было что-то такое, что притягивало к нему, и чем больше я противилась этому притяжению, тем больше оно меня обволакивало. К тому моменту нашего знакомства я была полностью в его власти, и мне казалось, что я бесконечно влюблена и что только я могу ему помочь избавиться от его кошмара прошлого.

18. Ярослав

Февраль 1999 года, Сбрица, Автономный край Косово и Метохии

Солнце светило уже довольно высоко, а легкий морозец приятно щекотал щеки и нос. Погода вообще баловала Балканы этой зимой, почти не принося осадков, но щедро даря солнце и бодрящий холод.

— Когда тебе надо домой? — Ярослав поставил тачку с песком у огромной старой ванной, в которой монастырские замешивали цемент и, сняв рабочую варежку, посмотрел на Биляну.

— Могу еще быть, — она пожала плечами.

— У тебя все в порядке? — Ярослав подошел к ней и заправил выбившуюся прядь волос в шапку. — Ты грустная.

— Ты тоже, — сказала Биляна и чуть нахмурилась.

— Я тоже, — кивнул Ярослав и, сжав зубы, сделал глубокий вдох носом, останавливая вдруг подкатившие слезы. Плакать при Биляне он не хотел, ему вполне хватило своих рыданий на руках матушки Анастасии, когда он сам не понимая зачем приперся полупьяный к монастырю несколько дней назад сразу после гибели Марка. Там он рыдал как девчонка о Марке и Валере в первый и последний раз. Потом матушка положила его спать, и остаток ночи он провел в комнатах для рабочих при монастыре.

— Расскажешь? — Ярослав взял стоящую рядом с ванной лопату и принялся перекидывать песок из тачки в ванную, тщательно перемешивая с уже насыпанным туда цементом.

Биляна помотала головой и, дробно открывая кран в шланге, принялась подливать воду в смесь речного песка и цемента. Она была как всегда красива и мила, но было очевидно, что что-то ее беспокоит и тревожит. Они уже больше часа таскали песок и смешивали его с сухим цементом, чтобы потом, добавив воды, заделать часть стены с северной стороны монастыря. За все это время Биляна не проронила почти н слова, хотя обычно была общительна и весела. Поэтому Ярославу и нравилось быть с ней как можно чаще, она заряжала его своим светом, если можно было так это описать. С ней рядом не было боли от потери друзей, не было страха и ощущения бессилия перед будущим и теми обстоятельствами, в которых он находился.

Сегодня этого света не было, и Ярослав кожей чувствовал, что что-то не так. Что-то случилось.

— Биля… — он подошел к девушке и, забрав у нее шланг, перекрыл воду. — Посмотри на меня… что случилось?

Девушка лишь помотала головой и поспешила закусить губу, чтобы не расплакаться.

— Тебя кто-то обидел? — Ярослав непроизвольно сжал кулаки. — Я могу помочь.

— Нет, — поспешно ответила она, — не надо. Станет только хуже.

Ярослав подошел к ней вплотную